-Итак, - я взял шоколадный, самый вкусный и самый ароматный, благо их было 2. – мистер Килхер, вы знаете причину вашего ареста? – очень трудно говорить и жевать, слишком сладкие.
-За убийство и изнасилование.
-То есть вы не отрицаете своей вины? – я задал ещё один вопрос, чтобы не отвечать на предложение об убийстве и изнасиловании положительным «хорошо».
-Нет. Я их убил.
-Я вас понял. – вновь не получилось использовать «хорошо», какая досада. – Позвольте уточнить, мистер Килхер, вы были лично знакомы с жертвами?
-С некоторыми из них – да. Но не близко. Мимолётные встречи, раза 2 или 3 за всё время общения. Если говорить в общем. – Как же спокойно он говорил об убийствах. Будто читал комиксы про «Гарфилда» из утренней газеты.
-Вы можете назвать конкретные имена?
-Я лица с трудом запоминаю, какие уж тут имена. – он улыбался. Его улыбка располагала к себе. Он был похож на Мики Мауса, когда улыбался.
-Я вас понял. – Я отложил маффин в коробку и краем глаза посмотрел на Лоуренса. Его взгляд был неподвижен. Он действительно не голоден? – Тогда ответьте мне на следующий вопрос, мистер Килхер: за что вы убили этих людей? В вашем личном деле отсутствует информация о постановке на учёт в психо и наркодиспансеры. Следовательно, вы отдавали себе отчёт об убийстве в момент … непосредственного процесса. – Его взгляд гипнотизировал.
-С вашего позволения, позвольте мне задать вам вопрос. – Голос резко погрубел, когда он положил руки на стол. Браслеты наручников громко стукнулись о металлическую поверхность.
-Вопрос?
-Это банальные правила приличия. Вы знаете обо мне практически всё, задали более одного вопроса и продолжаете доставать из меня информацию. Я предоставлю её вам. Но в обмен на один вопрос. – Он вновь оттопырил указательный палец, акцентируя внимание на своей услуге.
-Я в вашем распоряжении, мистер Килхер. – Я скрестил пальцы на животе и откинулся на спинку стула.
-Вы курите?
-Что? – Это был слишком неожиданный в своей простоте вопрос. За годы работы я ожидал вопроса о том, как я занимаюсь сексом со своей женой или дрочил ли я на своих детей.
-Вы курите? – Его интонация не изменилась. Он словно нажал на кнопку перемотки и воспроизвёл вопрос с абсолютно идентичной интонацией.
-Да. Вредная привычка, ничего не могу с собой поделать. – Я подвинулся поближе. Что за игру ты затеял, Килхер?
-А почему вы курите, мистер Фаренхейт? – Он продолжал улыбаться. На удивление его зубы были ровными и в меру белыми.
-Вредная привычка, мистер Килхер. Психологическая зависимость от сигарет, не более того.
-То есть вы начали курить из-за того, что у вас была врождённая зависимость от сигарет? – Килхер наклонил голову набок. Его брови опустились на глаза. Он говорил как Гуфи.
-Конечно нет. Курить я начал, потому что знакомые угостили. Попробовал. Понравилось. Но с каждым днём понимаю, что надо завязывать.
-Но вы не завязываете.
-Нет, мистер Килхер.
-Потому что вам нравится? – К чему ему эти вопросы? Может предложить ему сигарету?
-Мне нравилось, мистер Килхер. А сейчас я привык.
-Вы только что ответили на свой вопрос. – Килхер опустил руки на колени.
-В каком смысле?
-Поменяйте «сигареты» на «убийства», и вы поймете к чему я клоню.
МакТаргет был прав, он тот ещё сукин сын. Бесчувственный, отвратительный ублюдок, чья физиономия вновь растянулась в самодовольной улыбке.
-Вы убивали, потому что вам нравится? – я упёрся локтями на стол.
-Почему вы так считаете?
-Вы же только что сами мне об этом сказали.
-Нет-нет, я не об этом. Почему вы говорите об этом в прошедшем времени?
-Я не совсем понимаю к чему вы клоните, мистер Килхер.
-Вы ведь не бросили курить, мистер Фаренхейт? – Он будто растекался по стулу.
-Не бросил, мистер Килхер.
-Тогда с чего вы решили, что я бросил?
-Курить? – Я задал этот вопрос на рефлексах, заранее осознавая его неправильность.
-Убивать. – Я почувствовал ком в горле. Маффин был слишком жирный.
-Вы ведь находитесь под арестом, мистер Килхер. У нас уже имеется достаточное количество доказательств по вашему делу, а также ваше личное признание. Неужели вы думаете, что есть вероятность вашего освобождения?
-Я не говорил об освобождении. Я спросил почему вы думаете, что я перестал убивать? – Он улыбался. Я ненавидел его улыбку. – Мне дадут примерно… несколько пожизненных, я не сомневаюсь. Однако, что помешает мне убивать в тюрьме? Заключённых, охранников, поваров или врачей, не имеет значения. Я буду жить. И тело моё будет жить, пока возраст не добьёт. Пока не откажет сердце или почки. Я слабо разбираюсь в биологии. Я знаю где находится каждый орган и сколько раз и с какой силой нужно ударить по нему ножом, чтобы окончательно убить человека. Однако понятия не имею как это всё работает. Я вижу немой вопрос в ваших глазах, поэтому просто повторю свои предыдущие слова: нужно было стрелять в голову.