Во двор дома, в котором, по-видимому, помещался штаб, входили и выходили вооруженные люди. Пьяный лохматый подонок рассматривал меня с отупевшим видом.
— Смотри-ка, иностранец!
Он ввел меня в дом, усадил на скамейку и достал несколько бутылок пива. Долго вертел и изучал мой паспорт. За соседними столами бандиты пили и делили добычу. Сигареты, спиртное и зерно в мешках были разложены на лавках и на полу.
— Почему ты оказался здесь, американец? — Человек с лицом жабы смотрел мне прямо в глаза. — Ты приехал шпионить за нами или нам помочь?
Миловидная крестьянка уставилась на меня с любопытством, которое не пыталась скрыть, и передала блюдо гречневых блинов, с начинкой из толстых кусков свиного сала. Человек подвинул блюдо ко мне.
— Ешь, иностранец, — сказал он.
Потом он произнес короткую молитву, перекрестился и наполнил миску кашей.
— Ты не ешь мяса? — спросил я его.
— Нет, иностранец, — ответил он, — я вегетарианец. Я не ем тварей, которым господь бог дал горячую кровь, как тебе и мне. Это грешно.
Я посмотрел на его толстые, пухлые руки, так проворно накидывавшие веревку на шеи. Волосатые пальцы, которые снимали пеньковые веревки, теперь осеняли себя крестным знамением. Я снова почувствовал тошноту…
Человек в шинели защитного цвета подсел к нам. Он взъерошил волосы, вытер пот со лба и кокетливым жестом вынул старую полицейскую фуражку, полинявшую от непогоды. С наглым видом он надвинул ее на правый висок и уставился на меня. Звали его Кляйст, родом из Риги, балтийский немец. За разговором я обратил внимание на черепа с двумя скрещенными костями, вышитые на отворотах его треуголки и увенчанные орлом со свастикой в лапах. Он забросал меня вопросами на чистом немецком языке:
— Ты знаешь людей по имени Тобиаш или Гискес? Откуда ты знаешь немецкий? В какой части американской армии служишь? У тебя есть друзья в замке Крансберг, в отделе «G-2» американской армии в Мюнхене или в лагере Оберурзель? Для кого ты пишешь?
Мои документы и особенно удостоверение «Кольерс мэгэзин» удивили его и успокоили. Он смягчился, предложил мне сигареты «Кэмэл» и стал более разговорчивым.
— Ты здесь находишься среди истребителей большевиков. Сотня людей, ведущих безжалостную войну, — войну, которая будет продолжаться и перерастет в мировую. Расскажи своим оглушенным виски читателям, что́ из себя представляют «Тотенкопфкамараден» (люди из дивизии «Мертвая голова»).
Открыв кинжалом банку пива, полученного явно с американского склада, он поднялся и исчез в комнате за кухней. Оттуда доносился неясный шум и шорохи. В бывшей кладовой, где раньше, скорее всего, хранилось сало и варенье, судя по всему, работал коротковолновый передатчик.
Крестьянин, тот самый набожный вегетарианец, завозился на деревянной скамье. Вдребезги пьяный, он, икая, рычал себе в бороду, призывая всевышнего жестоко покарать «кремлевского антихриста». К счастью, я одинаково хорошо понимал и немецкий язык Кляйста, и славянскую речь его сообщников.
Вернувшийся прибалт, бросая презрительные взгляды на пьяного, сказал мне фальцетом:
— Посмотри на этого мерзавца, на эту свинью! Два года назад я приказал бы выпороть его публично, а теперь я должен собирать банду из невежественных крестьян. Поразительно, что Берлин дал нам указание зачислить их в нашу элиту, в СС!
С брезгливой миной Кляйст осушил банку пива.
В тот же вечер мне вернули мои документы. Меня отвезли с завязанными глазами на место крушения. Ночью прибыл специальный бронепоезд. Это был состав советского генерала Кротова, осуществлявший охрану железной дороги. Быстро починили путь, и вскоре я устроился в вагоне, следовавшем в Варшаву через Львов.
Во время короткого завтрака в отеле «Полония» с генералом Грошем и главным редактором газеты «Работник» я рассказал о случившемся.
— Вы легко отделались, мой друг, — сказал министр информации. — Знаете ли вы, что Кляйст — это не кто иной, как эсэсовец, бывший шеф гестапо в Даугавпилсе, который действовал под непосредственным руководством Мюллера из отдела IV-E РСХА. Он пытался выведать у вас новости о Тобиаше и Гискесе. Тот и другой подчиняются генералу Гелену и полковнику Бауну, которые осуществляют связь с командованием американской контрразведки в Крансберге и в Оберурзеле. Тобиаш — это оберштурмфюрер Франц Геринг, работающий на организацию Гелена. А Гискес — полковник абвера Герман Гискес, хорошо известный в Амстердаме и Варшаве как «ищейка Канариса». Признаться, ваши соотечественники выбрали весьма квалифицированных сотрудников. Когда вернетесь в Вашингтон, можете их поздравить… Я уже говорил вам, — продолжал министр, — об ухудшении отношений между союзниками. Вот вы и стали свидетелем того, что происходит за кулисами. Пока Пентагон оказывает финансовую и моральную помощь «белым» бандитам, действующим на нашей территории, отношения между Москвой, Варшавой и Вашингтоном будут и дальше ухудшаться.