Из рассказов Шелленберга и Шпеера после поражения со всей очевидностью следует, что Борман «перекрывал все подходы к нацистскому трону». Перед его дверью в результате хорошо разыгранных задержек целыми часами топтались промышленники-миллиардеры или генералы, увешанные орденами, но не проявившие должного почтения к рейхсляйтеру. Известно, что Гитлер разгадал этот маневр и одобрял его с легкой улыбкой. Контролируя партийный аппарат, Борман постепенно разделался со всеми своими тайными противниками. Эту работу он прекратил только за 24 часа до смерти фюрера. В то время как Геринг, Риббентроп, Гиммлер, Геббельс, Розенберг, Кейтель, Фрик, Йодль, Франк, Штрейхер и Лей были повешены или покончили с собой, сам Борман «испарился».
В течение нескольких часов между самоубийством Гитлера и ночным побегом из бункера группу высокопоставленных нацистов во главе с Борманом рейхсляйтер сохранял удивительное спокойствие. «Он казался почти веселым», — говорил генерал СС Ганс Баур, личный пилот фюрера. Было ли это связано со злорадством или чувством удовлетворения тем, что он наконец-то становился человеком № 1 в нацистской иерархии, и еще тем, что ему уготовано выжить?
Пока мы оба размышляли о беглеце, М. Ф. сидел, полуприкрыв глаза. Потом он сказал:
— Борман стал почти таким же массивным и тучным, как его умерший враг Герман Геринг, который оспаривал у него благосклонность фюрера.
Устроившись в кресле, я делал заметки, забрасывая моего собеседника вопросами:
— Не расскажете ли вы мне, как преследовали нового главаря мирового нацизма?
— Мы вели поиск эсэсовцев на средства, которые поступали из частных источников.
— С какого времени?
— С 1948 года. Первая группа, отправившаяся в Бразилию и Аргентину, добилась немногого, она выявила лишь несколько имен второразрядных военных преступников.
— Мне сказали в Тель-Авиве, что вы сами возглавили этих добровольцев в 1951 году.
— Это правда. И в начале 1952 года, оказавшись на месте, я смог установить контакт с двумя бывшими эсэсовцами, которым я сделал заманчивые предложения. Следует заметить, что мои финансовые возможности были ограниченны, однако эти молодые немцы удовольствовались тысячей долларов каждый за то, чтобы навести меня на след Бормана.
— Как их звали?
— Даух и Крюгер. Первый был механиком в гараже, второй — мастером на шоколадной фабрике. Неплохие парни. СС подобрала их в отрочестве и настроила на свой лад, но после разгрома у них начали открываться глаза… Наши молодые провожатые, оплаченные нами и, по-видимому, лишенные каких-либо комплексов, привезли нас сначала в Порту-Алегри. Однако эта дорожка никуда не привела. Она была слишком устаревшей. Я учитывал, что наши два бывших эсэсовца активно вращались в кругах нацистских иммигрантов. Поскольку я им не дал никакого задатка, они с жадностью ожидали двух тысяч долларов. Они хотели открыть маленькую мастерскую по ремонту автомобилей во Флорианополисе. Я ограничился тем, что оплатил им жилье и скупо оплачивал пиво, которое они ставили своим информаторам…
— Много ли было в те времена молодых нацистов в Аргентине и Бразилии?
— По нашим подсчетам, «население со свастикой» составляло около 10 тысяч душ в этих двух странах. Я не говорю о вновь прибывших.
— Как они забрались так далеко?
— Из Италии в качестве «дипи», из Испании, где бывшие германские консулы и дипломаты снабжали их новыми паспортами, главным образом южноамериканскими. Для Бразилии и Аргентины иммиграция молодых холостых немцев, да к тому же хороших специалистов, с экономической точки зрения была выгодной.
— Могли бы вы назвать имя человека, ответственного за этот полуподпольный поток иммиграции?
— Разумеется! Это генерал авиации Ганс Рудель, принявший весьма активное участие в «трудоустройстве» не только военных преступников, но и мелкой сошки из числа эсэсовцев… Даух и Крюгер дали нам возможность напасть на след Бормана в штате Санта-Катарина, в Блуменау, местности с немецким названием и традиционно населенной немцами, австрийцами и выходцами из Судет. Мартин Борман жил на уединенном ранчо примерно в 35 километрах от этого городка. Отборная охрана, окружавшая рейхсляйтера и состоявшая из бывших унтер-офицеров СС, делала операцию технически крайне трудной.
— Хотели ли вы его взять живым или мертвым?
— Живым, насколько это возможно. Но мы не поколебались бы ликвидировать его, если бы сопротивление оказалось непреодолимым. Разве он не был приговорен к смерти в Нюрнберге? Мы бы только привели в исполнение всемирно одобренный приговор…