— Я согласен с вами и отдаю должное хранителям Фонда Ротшильда в Париже, музея «Метрополитен» в Нью-Йорке, проделавшим гигантскую работу по переписи награбленных шедевров. Не следует забывать при этом федеральную полицию ФРГ, которая внесла свой вклад в возвращение сокровищ. Необходимо особенно отметить чутье бывшего участника итальянского Сопротивления комиссара Родольфо Сивьеро из Флоренции, который добился возвращения нескольких сотен предметов искусства, украденных нацистами. Самой пострадавшей в этом отношении была, несомненно, его страна. Сивьеро считал и вновь пересчитывал картины Рафаэля, Тинторетто и Караваджо. В Мюнхене, бывшей столице НСДАП, хранитель Национального баварского музея поведал мне со слезами на глазах, что из 650 произведений искусства, находившихся в личном противовоздушном убежище фюрера, только 50 были возвращены государственным музеям.
— Слишком много хорошо воспитанных немцев, когда им напоминают о грабежах и хищениях эсэсовцев, — сказал я, — воздевают руки к небу. «Война, оккупация, — вздыхают они. — Разве теперь поймешь, кто был грабителем?!» Я приводил им такие доводы: в 57 советских музеях, находившихся в зоне действий гитлеровцев, 98 тысяч произведений искусства все еще считаются утерянными. Из этого количества приблизительно 70 тысяч погибло под бомбами или было сознательно уничтожено. Не только выдающиеся полотна Репина, Верещагина, Айвазовского, Серова, но и картины голландских художников XVII века, полотна Рембрандта… Именно отборные части СС, названия которых множество немцев все еще произносят с почтением, расхищали художественные ценности, входящие в сокровищницу мировой культуры.
— Последний тост, Виктор Александров, — сказал Ли. — За кого бы вы хотели его поднять?
— За тех, кто провел перепись награбленного Герингом, — ответил я, не задумываясь. — Вам известно, что его вдова и дочери пускают слезу перед телевизионными камерами, жалуясь на то, что не получают никакой пенсии, никакого возмещения за ущерб. И это сетуют родные преступника, который на все времена останется самым крупным похитителем произведений искусства в истории человечества…
Следуя примеру заплывшего жиром рейхсмаршала, другие высокопоставленные нацисты составили себе в 1943 и 1944 годах потрясающие коллекции картин. Одного из них звали, зовут и по сей день, Питером Ментеном. Я видел его в окружении дюжих голландских полицейских, арестовавших и допросивших его… через четверть века бумажной волокиты или судебной «забывчивости». Это произошло 2 декабря 1977 года на бетонной дорожке взлетной полосы аэропорта, расположенного около Амстердама, где я только что сам приземлился и услышал по радио короткое сообщение о его аресте.
Коренастый человек, который прошел мимо меня, демонстрируя притворную уверенность и пряча лицо от зевак, имел пять миллионов флоринов. В течение более 20 лет он занимал привилегированное положение в своей стране, будучи дельцом и коллекционером произведений искусства. Газеты ничего не писали о нем до того дня, когда Питер Ментен согласился дать интервью газете «Телеграф». Его погубило тщеславие или, скорее, безудержная погоня за барышами. Он собирался продать самые ценные из своих полотен, принадлежащих кисти известных живописцев, у Сотби, на знаменитом лондонском аукционе. Чтобы поднять цены, он решил укрепить свою репутацию знатока искусств.
Интервью, опубликованное на страницах «Телеграф», насторожило журналиста Хавива Канаана. Он проконсультировался с друзьями, имевшими солидные архивы. Три дня спустя появилась статья, в которой Канаан разоблачал Ментена, бывшего оберфюрера СС из бригады голландских штурмовиков, который занимался теперь тем, что перепродавал награбленное им в оккупированной Польше.
Другие журналисты тоже пошли по следу бывшего эсэсовца. Прежде всего Ганс Кнооп, главный редактор голландского еженедельника «Аксан». Затем Вибо ван де Линде, корреспондент голландского телевидения. Наконец, Мартин Вальзер из западногерманского еженедельника «Штерн», известный своими острыми статьями.
Питера Ментена должны были арестовать в середине ноября. Однако он исчез, не оставив в своей вилле из сорока комнат в пригороде Амстердама ничего, кроме шелковой пижамы. Этот побег превратил «дело Ментена» в международный скандал. Политический кризис потряс голландское правительство, и оппозиция, не особенно заботясь о доказательствах, немедленно объявила, что министр юстиции Ван Агт и спикер парламента, депутат Леонардус Кортенхорст причастны к этому побегу. Сообщалось, что Ментен послал «им «конверты», содержащее по 409 тысяч франков.