Спутник Хагена предпочел Сарону и ее зеленеющие плантации. Этот человек с постоянно беспокойным взглядом был очарован зелеными елями, которые тамплиеры приживили на средиземноморской почве. Не напоминали ни они ему Линц, австрийский город его молодости? Он часто будет рассказывать о Сароне своим сообщникам-эсэсовцам. Эйхман будет даже утверждать, что родился в Сароне и там близко познакомился с иудаизмом. Эта легенда пустит корни.
В Иерусалиме эсэсовцев ждало разочарование. Берлинские шефы поручили им важную задачу: установить контакт с великим муфтием. Однако Хаджи Амина эль Хуссейни, главу мусульманской коммуны и лидера арабских экстремистов, невозможно было найти. Он, видимо, скрывался… Оправдает ли он свою макиавеллевскую репутацию? Он как-то заявил журналистам, что «самый большой враг арабов зовется Гитлером», поскольку, преследуя евреев в своей стране, фюрер усиливает международный сионизм.
Можно представить себе ярость фанатика Хагена. Его усердие останется невознагражденным, поскольку два эсэсовца получили подтверждение новости, облетевшей консульства: Хаджи Амин действительно исчез. Переодевшись нищим, он сел в рыбачью лодку в Газе. Вскоре он попал в руки контролирующих Ливан и Сирию французов, которые тут же посадили его под домашний арест в пригороде Бейрута.
Два года спустя великий муфтий найдет себе лучшее убежище — в Багдаде. Затем он полетит в Тегеран, Рим и, наконец, в Берлин. В столице до зубов вооруженного «третьего рейха» он будет вести долгие переговоры с визитерами, которые не могли найти его в 1937 году.
…В Каире, где оба эсэсовца остановились в скромном отеле «Роз», и в Александрии эмиссары Берлина встречались с руководителями ортсгруппен — заграничных филиалов нацистской партии. Они виделись также со многими другими шпионами. Некоторые из них были, несомненно, двойными агентами, что возбудило подозрение британских спецслужб.
Несмотря на радующий глаз вид молодых, спортивных немцев из клуба «Клеопатра», Хаген и его компаньон останутся недовольны. СД поручило им миссию, затрагивающую высокую политику, а они вместо этого собирали слухи. Им необходимо срочно возвращаться в Палестину…
Около моста через Каср-эль-Нил, в здании, охраняемом английскими солдатами, они собрались запросить новые визы в Хайфу. Их посылают из одного кабинета в другой.
Эмиссары отдела II/112 настойчиво упрашивали поставить в их новеньких паспортах отметку «бизнесмены». Можно представить себе такую сцену: заискивающая угодливость двух немцев, зоркий взгляд темноглазой секретарши, египетской еврейки, понимающей значительно больше, чем они предполагают… Наконец, разговор с британским офицером с высокомерными манерами, перед которым — груда досье.
Подчиненный Хагена, который считал себя более хитрым, чем его оберштурмфюрер, решил умаслить англичанина льстивыми речами. Этому эсэсовцу тридцати одного года было пока лишь отведено место статиста в грандиозном нацистском сценарии. Но он не бездействовал: по ночам он упорно изучал иврит. Главная его цель заключалась в том, чтобы проложить путь наверх в полиции фюрера. В данный момент этот путь лежал через Тель-Авив…
Ему придется выждать более двадцати лет, чтобы вновь увидеть Весенний овраг, но уже в наручниках и обвиненным в геноциде.
Раздраженный немецким лицемерием, хорошо информированный британский майор сухо прервал его:
— Невозможно! Нет визы ни для вас, ни для вашего друга, мистер Эйхман!»
Прочитав эти потрясшие меня строчки, я сразу же нашел в своем досье упоминание о вояже на Восток другого нациста — вояже, наделавшем много шума. Речь идет о главаре гитлеровской молодежи Бальдуре фон Ширахе. В книге под названием «Я верил в Гитлера», опубликованной после двадцати лет заключения в Шпандау, он не распространяется об этом давнем пропагандистском турне; вспомним же, как это было.
В сопровождении по крайней мере пятнадцати спутников в конце декабря 1937 года он посетил четыре восточные столицы: Дамаск, Багдад, Тегеран и Анкару. «Маршрут, почти полностью совпадающий с маршрутом традиционного немецкого проникновения на Восток», — заметил один хроникер того времени.
Фон Ширах без обиняков заявил арабским журналистам, толпившимся в залах отеля «Ориент-палас» в Дамаске: