«Я уже принюхался к спертому воздуху или через выломанную дверь заходит свежий? Как-то больше не чувствую вони», — понимаю я.
Не дождавшись никакой заподлянки, я достаю металлическое зеркальце на длинной ручке и пытаюсь рассмотреть, что спрятано в тайнике. Видно плохо, только мешочки лежат спереди, достаю их по очереди клинком и складываю в сторонке, потом какой-то ящичек, его тоже вытаскиваю клинком, зацепив за ручку.
Вроде все, шесть мешочков и один ящичек, ларец наверху и еще что-то есть в одной винной бочке.
Стуки сверху, вроде, поутихли, чтобы потом с новой силой и азартом начаться.
Девушка что-то кричит со второго этажа, я поднимаюсь туда, стараясь не наступить на что-то и не рассматривать внимательно, что она здесь натворила.
— Один еще жив был, ну я ему напоследок всю его яичницу расколотила! — восторженно кричит она, глядя на одного из щитоносцев.
— Всех оприходовала? — спрашиваю я.
— Всех, еще бабы остались.
— Давай с ними потом. Пойдем наверх, поговорим. Сходи, умойся, — предлагаю я, видя ее забрызганное чем-то лицо и безумные глаза.
Она соглашается и исчезает внизу.
«Так, я же кухню еще здесь не видел», — понимаю я и иду за ней следом в лавку, где открываю одну из дверей, про которую совсем забыл.
Их тут две, и одна ведет на саму кухню, вторая — в обеденный зал, как я понимаю. Время завтрака работящих и бесчеловечных нелюдей уже прошло, когда открыли дверь лавки и появился я своей персоной, а до обеда еще долго.
«Если и оказалась кто-то из гномих на кухне, наверняка, она поднялась по вон той узенькой винтовой лесенке на второй этаж, где и напала на меня из-за панелей, размахивая огромных тесаком», — как я сейчас вспоминаю.
Поднимаюсь по лесенке и точно, попадаю в небольшой коридорчик, оканчивающийся теми самыми распахнутыми панелями, где валяется одна из женщин Рыжих в поварском переднике. Ее я убил длинным ударом в глаз, не дав дотянуться до меня своим тесаком.
Все же за несколько месяцев постоянных тренировок с ножами и мечом я стал гораздо увереннее управляться с холодным оружием. Против настоящего воина выйти на поединок точно не рискнул бы, но с бабами Рыжих, статью напоминающих неуклюжих крепких мужиков, справился легко.
Конечно, когда вообще не переживаешь, что тебя самого достанут острым металлом, все не так сложно получается.
В коридорчике еще одна дверь, ведущая в пустую комнату, где я не обнаруживаю ничего интересного и поднимаюсь на третий этаж, там уже ждет меня девушка, все еще в сорочке, изрядно забрызганной кровью.
— Так, у тебя есть час, чтобы решить, что теперь делать. Куда ты можешь уйти?
Она задумывается и начинает только теперь, после осуществления мести, какой она уж получилась, задумываться, как жить дальше. Похоже, уже попрощалась с жизнью совсем, думала только о мести и смерти все время.
— Займись своей одеждой, найди что-то в шкафах, что сможешь одеть на улицу. Я дам тебе денег, то есть эти уроды выплатят тебе на несколько лет вперед. Я скоро уйду и лучше, чтобы мы не встретились в Талаке.
— Я подумаю, — отвечает девушка, наматывая прядь на палец.
Она ничего такая, если для степнячки, приятное, немного плоское лицо, вполне симпатичное, говорит неплохо на часто используемом в Талаке черноземельском языке, наряду с местной степной речью.
Понятно, что страшных и уродливых девок Рыжие точно не приняли бы от местных подонков в качестве добычи.
Я пока переношу все добро в комнату Старшего. где начинаю осматривать свою добычу.
Впрочем, здесь все, как и везде, в мешочках, если прикинуть чисто по весу, около шестисот золотых, в ящичке камни, разноцветные, разложены по отделениям и размеру. Плюс еще сто пятьдесят золотых и алмазы в самом ларце, опять же немало женских дорогих украшений.
— Что же, помимо доброго дела, искоренения гадкого народца, спасения одной человеческой девушки от страшной участи быть затраханной и потом зверски замученной местными нелюдями, я еще и денег неплохо поднял. Заодно вырвал ядовитые клыки у всех Рыжих бандитов, которые активно организовывали поиски пропавшего клана в Асторе. Без постоянного финансирования такой процесс сразу прекратится, как только пойдут слухи о пожаре в доме Рыжих.
Хотя придется все равно жить наготове, если кто-то, узнавший побольше других или просто такой догадливый, появится на горизонте, чтобы испытать свою удачу в вымогательстве у меня.
Теперь я спускаюсь вниз, подбираю один из топоров, валяющихся на втором этаже и слышу, как снова воет пленник на колу, похоже, степнячка все не забывает про него.
«Впрочем, все очень справедливо, тот, кто продает нелюдям для ужасно отвратительных вещей своих сограждан, не заслуживает ничего, кроме страшной и очень долгой смерти», — признаю я.