Но, не сильно больше, если будет бегом бежать. А так его еще и подвезет кто-то из попутчиков. За такое время я только до Амбролаури доберусь, а там еще полтора часа по горной дороге до Ткибули спускаться.
И примерно два часа до Зестафони.
«Не вариант его на свободе оставлять, получается. Мне еще часа три необходимо, чтобы никто не свистел мне вслед и не обращал внимания на угнанную машину», — прикидываю я.
Понятно, что официальный хозяин такой вот плантации не должен где-то к властям обращаться, совсем для него не по понятиям выходит. Только уже в Они он станет просто потерпевшим гражданином, у которого угнали автомобиль, пусть даже с какими-то проблемами с законом в прошлом. Кто его знает, что там выйдет по итогу, поэтому я рисковать не стану.
«В прошлый раз уже насобирал проблем целую кучу и чуть не утонул в итоге под их тяжестью», — вспоминаю захват милицейского патруля.
Подтаскиваю за шиворот мужика к печке, пока у него руки не работают, и он не может сопротивляться активно. Не придется его еще раз по многострадальной головушке бить, если успею заново зафиксировать. Прижимаю головой к ее основанию и обхватываю веревкой за шею, обкручиваю еще пару раз и обматываю дальше вокруг неподвижного основания.
Теперь только если сам специально задушится от злости, но быстро не выберется.
Как его привязать здесь с гарантированной задержкой на несколько часов — да кто его знает!
Поэтому пусть сидит так.
Может потом все же веревку перегрызет или кто-то здесь покажется из сообщников. Раз собака в своем закутке закрыта, зайдут в дом без проблем.
Руки у него свободны, ноги зафиксированы, но дотянуться до них он тоже не может.
Я быстренько обыскиваю карманы у Зураба, вытаскиваю несколько купюр, еще ключи от дома со спичками, которые ему совсем сейчас не нужны по моему разумению, вдруг начнет веревку жечь или мять.
Потом у него же на глазах очищаю тайник, где лежат в красивом лопатнике те же примерно две с лишним тысячи рублей.
Как Зураб начинает рваться и ругаться, я прямо жалею, что не обеспечил ему нирвану на несколько минут перед изъятием ценностей. Чисто из гуманитарных отношений, чтобы человек так сильно не мучился от картины моего грабежа, наверняка, украденного и по-тихому проданного им товара.
«Хотя, может просто общаковые деньги за товар? Нет, не похоже. Очень уж хозяин переживает за них. Ладно, мне ведь все равно, чьи они по факту», — говорю я себе.
Теперь уже не слушаю ругань и страшные угрозы, прихватываю свой рюкзак, выхожу из дома и открываю первым делом ворота. Завожу машину прогреться, возвращаюсь еще раз в дом проверить, не оставил ли я где своих отпечатков пальцев.
Да вроде нет, все вечером и с утра делал в перчатках. А вот же, воду же из чайника с утра пил, поэтому протер закопченную ручку и хотел было поставить чайник рядом с арестованным, но сразу понял, что Зураб этой самой ручкой быстро протрет веревку на шее.
— Прощай, добрый товарищ Зураб, — говорю с мужиком, по-прежнему сыплющим страшные угрозы.
Запрыгиваю в копейку и, мощно газанув сизым выхлопом, еду с косогора вниз.
Дорога такая же, корни деревьев под колеса лезут, ружье оставляю висеть там же, снова протерев его от своих пальчиков. Через двадцать минут выбираюсь на укатанную проселочную дорогу, центр Они объезжаю по окраине, вырываюсь потом на асфальт и оперативный простор. Здесь его машину много народа признает, поэтому лучше не задерживаться и исчезнуть самым ранним утром с концами.
«Ну, на настоящей свободе я окажусь, когда доберусь до Зестафони и оставлю там машину, тогда у меня все будет в полном порядке. А сейчас пока я определенно рискую нежелательными встречами с представителями закона и советской власти», — напоминаю себе.
Через час пути проезжаю Амбролаури, катаюсь по нему немного и выскакиваю на дорогу в Ткибули. Вроде и расстояния небольшие, а по серпантину приходится кружить постоянно, поэтому скорость не больше тридцати-сорока километров в час в среднем выходит.
В Ткибули миную знакомую площадь, даже милицейский бобик смог увидеть издалека, нахожу нужный поворот и сворачиваю на совсем проселочную дорогу в объезд поста ГАИ. По ней качусь целых два часа, опасаясь каждую минуту, что внезапно закончится бензин, постоянно подпрыгивая на кочках, но добираюсь все-таки до того проезда под железной дорогой.
— Фу, наконец-то! — вытираю пот со лба, замучился уже крутить баранку без гидрача.
Проезжаю еще немного, паркую машину около того магазинчика «КООП», снимаю перчатки и, бросив ключ под сидение, забираю атлас и выхожу из машины. Жрать уже очень хочется с такого серьезного заезда на пять часов и переживаний, а там колбаса настоящая, только дорогая очень для советских людей.