Фаусмина мы подняли с помощью веревочной петли, просунув веревку под мышками. Император шлепнулся на мокрую от вечернего тумана траву, словно куль с мукой и протестующе застонал. Это было хорошим знаком. Рада выбралась следом.
— Неужели все закончилось?! — она со вздохом села, опуская в прохладную траву саднящие от колючей веревки ладони.
— Не думала, что мы его вернем, да? — я вымученно усмехнулся. — Давай забросаем этот проклятый проход, чтобы оттуда больше никто не вылез.
Упрашивать наемницу не пришлось. Не прошло и получаса как вход в Подземелье был надежно завален сухими ветвями. Девушка для верности обвязала корни веревкой — не каменная плита и крупного хищника не остановит, но лучше чем ничего.
— Полиморфы нас больше не будут преследовать?
— Вряд ли. Своим внезапным появлением мы внесли смятение в их стройные ряды. Тем более Тиллар обещал все затопить, если помнишь. Ордену Рыб и полиморфам явно не до нас. Кроме того, мы не собираемся здесь задерживаться. Только переведем дух и в путь.
— Извиняюсь за все те грубости, что наговорила. Я была несправедлива, на тебя действительно можно положиться. Все-таки ты лихо расправился с теми магами.
— Моему другу Весельчаку понравился бы мой новый метод — грубая сила без всякой магии. Чувствую, это дорого мне обошлось, но сейчас это уже неважно.
— Ты многое забыл? — встревожилась Рада.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Самое интересное, что я понятия не имею, чего лишился. Но пока помню свое имя, помню тебя и считаю этого человека, — я кивнул в сторону спящего Фаусмина, — своим императором, значит, еще не все потеряно. Большинство людей привыкло думать, что маги это какие-то особые существа у которых и проблем нет, — сняв сапог, я вытряхнул из него несколько комков слипшейся земли. — Однако мы такие же как все… Нам тоже хочется нормально есть, принимать горячую ванну и спать сутками на мягкой перине.
— У нас еще остались припасы.
— Позже. Надо привести в чувство Фаусмина. Его окружает густое золотистое сияние, — я прищурился, — так что особых проблем быть не должно. Вряд ли полиморфы давали ему какое-то особое дурманящее средство, скорее использовали выделения… — Рада непередаваемо скривилась. — Это не то, о чем ты думаешь. Они могли принять облик существа запах которого вызывает у человека подобное состояние.
— И как это лечить?
У меня было верное средство, которое должно было пробудить ото сна Фаусмина. Оно плескалось в одном из пузырьков на дне сумки, но методы лечения меня не совсем устраивали. Если дотошно следовать инструкции, которая прилагалась к лекарству «Живое дыхание», то губы лекаря необходимо было смочить жидкостью и коснуться ими губ пациента, чтобы дать толчок жизненным силам последнего. Я на многое готов пойти ради блага государства и не раз доказывал это, но целовать императора мне совсем не хотелось. Не сегодня, не в этой жизни. Поэтому я с надеждой посмотрел на Раду.
— Его вылечишь ты. С моей помощью, конечно, но без тебя никак не обойтись.
— Что я должна делать?
— Сделать маленький глоток отсюда, — я протянул ей открытый пузырек, — и коснуться его губ своими.
Рада густо покраснела и едва не выронила лекарство.
— Ты шутишь?! Если это месть за то, что сомневалась в тебе, так я уже извинилась.
— Какие могут быть шутки? Ты должна его поцеловать и это не я придумал. Вряд ли сейчас найду инструкцию, но у меня и в мыслях не было что-либо выдумывать. Не понимаю, в чем может быть проблема. Я же не прошу тебя родить от него троих детей.
— Это же император!
— Рада, не тяни время. Ты же не думаешь, что Фаусмин Третий будет счастлив очнуться и увидеть мою грязную, небритую физиономию над собой? Это оскорбление его величества и чревато ссылкой или заточением.
— А разве я его не оскорблю таким образом?
— Ты же женщина, — я отмахнулся. — Мужчину женщина в принципе не может оскорбить подобным действием. Поторопись, уже стемнело совсем, а я не хочу ночевать здесь.
— Вы обещаете ему никогда не рассказывать об этом?
— Только если мне будет приказано.
Мучительные сомнения были написаны на лице девушки, но она осталась верна своему долгу до конца. Выпив лекарство и склонившись над императором, Рада убрала с его губ налипшие соринки и осторожно поцеловала. В ту же секунду Фаусмин широко распахнул глаза и сделал глубокий вздох. Никогда не видел, чтобы лекарство действовало столь стремительно. Если бы не возможность видеть истинное положение вещей, пребывая в междумирье, я бы поклялся, что император вовсе не был одурманен, а притворялся. Рада быстро выпрямилась и, вскрикнув, рванула ворот, спешно доставая камень Одинокого Властителя.