Правда, — размышляла Силимэри, — не пора ли пролить свет на некоторые события, о которых я почему-то ничего не знаю? — она вышла из тени и направилась к громко рыдающей Тэдиэн, а перед глазами кинолентой пронеслись воспоминания.
Силимэри за последние годы научилась контролировать свои эмоции: она могла казаться сухой и бездушной, надменной и холодной, такой будто ее уже ничто не волнует и не способно вывести из себя. Не многим было известно, как ей тяжело давалась роль сильной эльфийки, когда в душе она слабая и беззащитная, как вывалившийся из гнезда птенец. И только здесь у моста Милреоси Силимэри могла дать волю чувствам, да и то уже не так, как прежде.
Одиннадцать весен назад Силимэри едва не покончила жизнь самоубийством. Тогда ей стало известно, что у Анк-Морхорке роман с Сариэль — дочерью трактирщика из таверны «Семь небес для настоящего героя». Он не ночевал дома или приходил на рассвете со следами помады на шее. Сариэль нарочно оставляла метки: хотела, чтобы Силимэри знала, что и она тоже есть. Не замечать явных признаков Силимэри не могла. Она устраивала скандалы, била посуду, собирала вещи, уходила к родителям, уезжала на спецзадания в отдаленные уголки Империи, но Анк-Морхорке каждый раз возвращал ее домой: слезно просил прощения на коленях, клялся в любви и обещал, что подобное больше не повторится. Силимэри хотела верить, поддавалась уговорам и старалась понять и простить, а он все равно гулял и часто называл ее в порыве страсти "Сариэль". Силимэри стала постоянным клиентом таверны старика Нокуари — отца Сариэль. Днями и ночами напролет она пила эль, отдала за бесценок свои украшения, доставшиеся не только в качестве подарков от мужа за те восемь весен, на тот период прожитые вместе, но и фамильные драгоценности своей матери. Силимэри заливала горе спиртным, и ее облик увядал, в то время как пятнадцатилетняя Сариэль расцветала, щеголяя в браслетах, ранее украшавшим запястья знаменитой Маранонэ — оперной певицы, бабушки Силимэри. Но со временем все фамильные драгоценности все-таки были выкуплены и хранились у Силимэри в надежном месте.
Анк-Морхорке будто доставляло удовольствие наблюдать, как его жена убивается из-за отчаяния. В минуты ясного ума Силимэри даже считала, что таким образом он поднимает свою самооценку: мол, я эльф нарасхват, и богат, и умен, и чертовски красив. Они ругались, мирились, он обещал порвать с Сариэль, но их отношения все равно продолжались, и однажды такой же ночью, когда над городом висел печальный диск луны и каменные фигуры на мосту звали в загробный мир, Силимэри вломилась в бюро ритуальных услуг, чтобы выбрать гроб, в котором будет удобно лежать.
Она едва держалась на ногах. Вся одежда пропахла табачным дымом и дешевым пивом: дорогие напитки уже были не по карману. Силимэри придирчиво рассматривала обивку. Она закрывала глаза и представляла себя в лакированном гробу, изнутри украшенном кружевами, представляла, как должно быть мягко, словно лежишь не на досках, а на перине. Но ни одного гроба с матрасом не нашлось. Тогда Силимэри подошла к столу администратора этого мрачного заведения и разыскала ежедневник, вырвала лист бумаги и неразборчивым почерком с прыгающими буквами написала всего две строчки: «Похороните меня в красном гробу и не смейте плакать над моей могилой, порадуйтесь: я отмучилась». Силимэри легла в гроб и, трижды перерезав вены на левой руке, отключилась.
По счастливой случайности Силимэри своевременно доставили в больницу, и уже на следующий день ей было стыдно смотреть в глаза поседевшей матери — Эрунталэ. Реабилитационный период после попытки самоубийства длился более полугода, но и спустя десять лет Силимэри не стала прежней. Часть ее души умерла тогда в том красном гробу, и чувствительность, как кровь на полу, засохла. Силимэри с головой ушла в охоту. Она перестреляла всех волков в западном лесу, с каждого собственноручно содрала шкуру, а потом отвезла меха в северное эльфийское королевство и отдала в детский приют для пошива верхней одежды. Слава о безжалостном охотнике в юбке долетела до самого императора, и он выслал ей приглашение пополнить ряды элитных охотников. Теперь Силимэри одна из немногих, кто не станет искать инструкции по выполнению заказного убийства, она тщательно все спланирует и без лишних вопросов справится с заданием в оговоренный срок. Такой ее сделала жизнь. Но порой ей хотелось разреветься и прильнуть к груди любимого человека, который жалел бы ее, гладил по волосам, спине, шептал нежные слова, с которым она бы смогла начать новую жизнь.