Вождь сидит за своим столом, при свете зеленой лампы над чем-то трудится, что-то перечитывает и поэтому махнул рукой. Правда, не мне, а моим сопровождающим, чтобы я приблизился к столу с другой стороны.
Стою, жду, пока Вождь в порядок мысли приведет.
У него их много разных, теперь нужно вспомнить, о чем я говорил ему в прошлую встречу.
И как мне кажется, скорее всего, это будет что-то из сведений немецкого Генштаба. То, что он узнал только что недавно и что очень удивило его полным совпадением с моими словами-предсказаниями.
— Не про операцию «Зеленый, как его там», а именно про количество дивизий для формирования. Такие сведения все больше расходятся по властным кругам немецкого государства, значит, неминуемо дойдут до чутких ушей советской резидентуры.
В самом деле, наверняка, такие точно подсказанные цифры и обратили повторное внимание Вождя на мою персону. И еще возможно точная дата нападения на Чехословакию.
До этого момента еще четыре месяца, а сейчас только недавно прошел аншлюс Австрии. Никто из существующих политиков не может себе представить таких быстрых темпов расширения агрессивных поползновений еще откровенно слабой в военном смысле Германии. Да, сейчас она берет просто на наглости и откровенном потакании остальных Великих держав. Подталкивают, терпят и направляют изо всех своих силенок становящегося полностью неуправляемым фюрера всего немецкого народа.
А вот с девяносто шестью новыми дивизиями здорово изголодавшихся насчет повоевать немцев — это будет уже все очень серьезно. После десятилетий Версальского мира германская нация мечтает смыть кровью старых врагов унижения и голодную жизнь на одной брюкве. Через год они будут более-менее готовы к войне, а в сороковом году это самым убедительным образом докажут. Нет, уже в тридцать девятом против собиравшейся геройски разгромить немцев армии Польши.
Да, фирменные спесь и гонор поляков им не помогли, когда оказалось нужно воевать. А может, просто пришел приказ из Лондона — допустить немецкую армию без больших потерь поближе к советской, чтобы между ними больше не было преград.
— Посадите товарища, — отвлекся Сталин от своих бумаг на секунду.
Ну, звучит так себе, скажем прямо, это предложение. Как бы не приняли за чистую монету такой приказ его опричники.
Впрочем, пока я только сижу за столом, ровно держа корпус, над моими ушами свирепо сопят двое стражей.
— Скажите, товарищ Автанадзе, почему у вас грузинская фамилия?
— Распоряжение начальства, товарищ Сталин. Чтобы я оказался официально приписан в тому месту, куда меня забросят. Сами видите, в июле запись в сельском совете, в августе — развод в ЗАГС и меня отправили к вам в сентябре. Почему сделали именно так — мне не доложили, что-то из внутренних инструкций и распоряжений начальства.
Типа, намекаю, что я человек маленький, что приказано — то и выполняю, как положено в жестко структурированном советском государстве.
Как мне еще объяснить такую странную по жизни загогулину, которую мне пришлось выдать, чтобы обзавестись соответствующими документами. И вот теперь они пригодились очень даже в тему.
Не сознаваться же в том, что я — свободный путешественник по мирам.
— Интересно, хоть и непонятно. То есть, вы все равно утверждаете, что пришли в наше время из будущего?
— Так точно, товарищ Сталин. Из своего настоящего в ваше настоящее, — уверенно заявляю я.
— То есть, в восемьдесят второму году появится в Советском Союзе такая техника? — заинтересовался Вождь.
— Никак нет. Это уже из далекого будущего к нас придут потомки и предоставят свою машину.
Тоже универсальная отмазка — сам ничего не знаю, привели, посадили и отправили.
— Как она выглядит, эта машина?
— Не могу знать, товарищ Сталин, мне не показывали. И в нее помещали в бессознательном состоянии.
Врать что-то лишнего о непонятных мне вещах я не хочу.
— То есть, вы, Виктор Степанович, ничего рассказать про нее не можете? А про вашу жизнь в восьмидесятые годы?
— Могу, товарищ Сталин. Строим коммунизм, однако, пока его на горизонте не видно, если между нами, — позволил я себе немного поумничать, — Перевели много стран из Европы, Африки и Азии на социалистические рельсы. Только, они получают наших советников и оружие, а потом все равно отказываются от пути социализма. Потому что буржуи им еще больше тогда всего обещают. Не все, но, большинство, — это я намекаю, что не стоит так уж рассчитывать на мировую революцию.
И тратить активно деньги на зарубежных товарищей.
— В Корее в пятидесятые вышла ничья, во Вьетнаме после кровопролитнейшей войны с нашей активной помощью местные коммунисты победили американцев. Победили по-настоящему и их ставленников сбросили в море. Сейчас страна отправила свою армию, небольшую ее часть, в Афганистан, чтобы там поддержать сторонников социалистического строя. В общем, воюем и строим новое общество, — без особого энтузиазма говорю я.
— В Афганистан? Они там полные дебилы, что ли? — скептически интересуется Сталин.
Что тут ответить? Конечно, полные дебилы и есть, престарелые маразматики из Политбюро.
— Скажите, почему вы подумали, что Гитлер объявит о создании именно девяносто шести дивизий? — вот пошли серьезные вопросы от Вождя.
— Товарищ Сталин, зачем мне об этом думать? Это я прочитал в энциклопедии в статье о фашистской Германии.
— Но, тут у вас имеется ошибка. Вы сказали, что Гитлер объявил про создание новых дивизий в Генштабе, а он сделал это на заседании в рейхсканцелярии, как они ее называют.
— Вполне мог ошибиться. Не придал большого значения именно тому, где это случилось. Главное, что все так и произошло. Так ведь, товарищ Сталин? — задаю ему прямой вопрос.
Вождь не отвечает и задумчиво чешет свои усы. Да, отвечать он не любит на прямые вопросы. И вообще уже отвечать не любит, только сам сурово спрашивает со всех.
Впрочем, туманное будущее Вождя сейчас не особо интересует, особенно в моих фантастических рассказах. Я его хорошо понимаю, вокруг страны победившего социализма собираются грозовые тучи, идет ураган, угрожающий самому существованию страны и правящего режима.
И нацистская Германия — первая из них. А там еще милитаристская Япония на востоке очень его беспокоит.
И твердая позиция британцев с американцами насчет никаких союзов с Советами тоже не радует.
— Ничего, товарищ Сталин, как только немцы разгромят в полный хлам объединенную армию англичан и французов, британцы и американцы очень даже захотят с Советским Союзом договориться! Французы уже, правда, не смогут присоединиться к этому союзу. Будут разбиты полностью за неполный месяц войны.
— Да как немцы это смогут сделать? У них же армия в несколько раз слабее? — не верит мне Вождь.
— Новая тактика немецких войск и, в частности, стремительных танковых прорывов. Зато, думая договориться с Англией, Гитлер даст возможность эвакуироваться всем английским и французским войскам, попавшим в полное окружение, из-под Дюнкерка. Триста сорока тысячам англичан и французов, так он совершит большую ошибку, остановив танковые дивизии и напирая только пехотой. Там они оставят две с половиной тысячи орудий и шестьдесят пять тысяч автомобилей, почти все оружие и горы снабжения. Правда, Черчилль откажется договариваться наотрез с Гитлером и очень его этим разозлит. А так бы армии в британцев совсем не осталось.
Вижу, что диктатор совсем расстроился, услышав о силе немецкого оружия. Сталин вроде очень боится немцев, а вот на пропагандистском фронте в СССР всемерно декларируется только война на чужой территории и легкие победы рабоче-крестьянской Красной армии. За счет классового сознания и ощущения правого дела освобождения трудящихся.
Только вот финские трудящиеся совсем как-то в социалистический рай с Гулагом не захотят и очень даже огорчат товарища Сталина.
Поэтому я после всех предыдущих тягостных известий выкладываю новость, которая откровенно порадует диктатора: