Даже не смотря на гневный взгляд сверху самой Анели, теперь защитить милую женщину с повадками ведьмы некому. Я пока вхожу в Башню, поднимаюсь на второй этаж и тут сталкиваюсь с сопротивлением, дверь-люк наверх закрыта и на мой властный стук никто не откликается.
Подумываю вызвать помощников с бревном, но вспоминаю, что времени у меня совсем не так много, поэтому сначала высовываюсь в окно и приказываю приготовить мне всех лошадей, что имеются в поселении.
— Ракс — проследи!
Крыса подталкивает копьем местного конюха и направляет его к хлеву, где, как я помню, имеется парочка лошадок. Что там я найду у Штольца, я не догадываюсь совсем, поэтому заберу здесь всю тягловую конскую силу, чтобы путешествовать с запасом.
Сверху раздается приятным и злым противоположное требование, чтобы никто ничего не выдавал какому-то чужеземцу.
Крысы пораженно смотрят на такое деструктивное поведение красивой белой самки. Противоречить Магу — самое страшное преступление в этих отдаленных от цивилизации местах и мне пора пресечь открытое неповиновение Повелителю.
Я знаю, что для полного счастья и чувства завершенности процесса мне придется как-то убить Анель. Поэтому сейчас я позволяю ей выступить во всей красе, но услышав про самозванца и месть великого Фатиха всем, кто не послушается ее приказов, начинаю действовать. Она конечно еще не знает, что ее личный повелитель недавно погиб от моей руки и Ракс предупрежден, что не стоит кому-то из своих друзей-нелюдей так сразу узнавать, как это произошло.
Люк подлетает вверх от сильного удара, я поднимаюсь наверх и отбиваю клинком кинжала нацеленный на меня удар таким же острым коротким ножом, как и у ее сестры. Анель действует достаточно умело и быстро, но как мне почему-то кажется, что слишком вызывающе да и грудь у женщины чуть не выпрыгивает из тесного лифа платья.
Женщина оказывается прижата мной к столу и нагнута в удобной позе, я сразу же чувствую сильное желание грубо заняться с ней любовью. Смотрю на нее магическим взглядом и отчетливо вижу, что она на всю свою силу первого уровня включила умение обольщения. Она сама в итоге задирает вверх подол длинного платья и оказывается передо мной полностью готовой к удовлетворению моей давно назревшей потребности.
Понятно, что в отсутствие защитника и Повелителя женщине приходится подстраиваться под незнакомого захватчика, наглядно показавшего свою магическую силу. Естественным женским способом подстраиваться, конечно.
Эх, имелось бы пару дней в запасе, как бы я поразвлекся с приятной женщиной, разные увлекательные картинки мелькают перед глазами, когда я вспоминаю нашу встречу в этой же Башне.
Только по времени я ограничен весьма сильно. Куда двинутся гвардейцы? Да скорее всего именно сюда. Башни на карте у меня подписаны именами знакомых мне магов, как звали убитых нами в вылазке на север Охотники помнят.
Так что или сюда, или к Штольцу, а может быть и к обоим одновременно отправятся мои бывшие попутчики, с которыми мне теперь встречаться не рекомендуется.
Чтобы не пришлось серьезно отбиваться, заметно портить себе карму и репутацию.
После первого утоления огня в чреслах и знакомства с ловкими ручками хозяйки, наступил второй этап знакомства, а потом и третий. Так что я даже засомневался в такой уж неотложной необходимости смерти прекрасной в своей наготе женщины.
Может забрать ее с собой?
Анель отлично вошла в роль уже любимой женщины, прекрасной любовницы, строгой хозяйки поместья и много чего еще прочего. Только я не забываю о ее верности уже покойному Фатиху и хорошо понимаю, что она изображает сейчас, находясь подо мной — это только игра с явно превосходящим по силам самцом.
Крысы пока ждут, чем закончится беседа Повелителя с хозяйкой и слушают с недоверием того же Ракса про то, как он провел почти целую осьмицу в соседней Башне и сколько всякого доброго мяса влезло в его брюхо.
Две снаряженные лошади уже машут хвостами рядом с моей, а я понимаю, что зря не снял мешок с Палантирами и не занес его сюда, поэтому отвлекаюсь от приятного процесса и командую всему гарнизону охранять мою лошадь.
Возвращаюсь к доверчиво лежащей уже на широкой кровати Анели, раскинувшей ноги на уровне плеч и призывно глядящей на меня, переворачиваю ее снова на живот и слышу нежный голос:
— Повелитель ненасытен, как я счастлива, что могу отдать ему всю себя.
— Вот именно, моя милая, — я оседлал ее сверху, кладу руки на шею и добавляю, — теперь Повелителю нужна твоя мана, милая.
Сначала она не понимает, что я хочу, смеется, но когда я принимаюсь выкачивать ее резервуар, бешено сопротивляется, пытается скинуть меня с себя и бьется, как в припадке. Все происходит ровно так же, как и с ее сестрой. Видно, что потеря маны приводит ведьм в состояние неистовства, вызывая наружу все темные стороны натуры, непонятные мне слова-ругательства вырываются из хорошенького ротика вместе со слюной.
Мне тоже отступать некуда, вскоре здесь появится Гвардия, Крыс должны беспощадно вырезать, а такую приятную женщину обязательно отправят в город, уверен, что естественно первым классом. Наверняка она еще и Старшего всего отряда соблазнит, потом еще узнает, кто виноват в смерти ее мужчины.
И я уверен, что более деятельного и непримиримого врага в Асторе у меня не найдется, да и не только у меня, но и у Охотников и Вилсера. У всех, кто присутствовал при смерти Фатиха и имел к ней непосредственное отношение.
С таким магическим даром и умениями она легко покорит хоть весь Совет Капитанов и сможет очень продуманно вредить моим близким и даже ожидаемым наследникам.
— Поэтому прости, Анель, не мы такие, жизнь здесь — такая. Тебе нельзя оставаться в живых, забирать тебя в долгую поездку, чтобы перевоспитывать там я не собираюсь, других дел и проблем хватает с головой у меня.
Вырваться до конца процесса ведьме не удается, она смиряется с этим, делает вид, что готова даже так мне услужить. Но я вижу, как безумно сверкают ее глаза и заострились черты лица, стали более хищными.
Встав с женщины, я подхожу к окну, завязываю пояс и подтянув штаны, как бы забываю о ней и наклонившись, отдаю приказания прислуге:
— Трое идут со мной, соберитесь на осьмицу, возьмите плащи, еду, одежду.
Умением поиска я чувствую, что Анель бесшумно поднимается с кровати, приближается к своему, только недавно скинутому платью и что-то нашаривает в нем. Потом выпрямляется и такими же бесшумными шагами бежит ко мне, я оборачиваюсь, когда чувствую ее руки в метре от меня. В ее глазах я вижу свою смерть, в руке тот же острый нож, мгновенно ставлю маленький купол, не желая рисковать хоть самую малость и бросаюсь ей в ноги. Когда она перелетает через меня, еще немного подкидываю ее вверх в направлении окна и Анель, все еще голая, скользит надо мной темным треугольником волос, пытается зацепиться за края ставен и вылетает вниз, как будто нырнула рыбкой с нечеловеческим воем.
Внизу раздает звук удара тела женщины о каменную площадку, удивленный стон из десятков глоток собранного на площади перед башней народа.
Я выглядываю с суровым видом и вижу, что обнаженная женщина, похоже, что вошла головой в камни и пока лежит на животе без сознания.
Мертва она или нет, это не так важно, ибо карающая воля Повелителя теперь настигнет преступницу, не подлежащую милосердию.
Народ на площади хорошо рассмотрел, как я выступал перед ними, потом отвернулся от окна, в которое через секунду вылетела бывшая хозяйка с зажатым ножом в руке. Не то, чтобы мне показалось необходимо создание алиби, вряд ли будет кому у меня его спросить, но я хочу остаться перед этими людьми и самим собой не каким-то маньяком, убийцей молодой женщины, а ее возможной жертвой.
Ведь даже в окно она вылетела сама, почти без моего участия.
Так же останусь справедливым Повелителем, который сейчас выберет меру наказания за такой тяжкий поступок, как покушение на свою особу.
— За нападение со спины на своего Повелителя! За попытку ударить его ножом в спину женщина по имени Анэль приговаривается к смерти! — громко объявляю я.
— Слуги! Унести и повесить перед казармой! — несколько Крыс с видимым удовольствием подхватывает бывшую хозяйку за нежное тело и тащат в сторону казармы.
Наверняка все в поселении успели не раз пострадать от ее сурового нрава, поэтому жалеющих женщину я не вижу. Впрочем у нас тут не народное вече, а очень жесткая автократия в моем представительском лице.