Мои размышления резко и нагло прервали.
Без всякого предупреждения по моему щиту ударило заклинание, которое я даже не смог распробовать. Да, у каждого заклинания есть свой вкус, иначе как их различать? Боли я не почувствовал, но рот обожгло. По вкусу — смесь солёного огурца и наждачки. Что-то слишком затейливо для обычных болванов, которые пытаются получить награду за мою голову.
«Колючий щит» распался, с треском осыпавшись. Я впервые с момента, как два года назад попал сюда, почувствовал страх. Привычный мир рушился на моих глазах. Что? Есть пробитие?
— Лайонел! Огради меня «Щитом водяного гребня»! — раздался мой властный голос из шара.
— По вашей воле, господин, — удивлённо сказал оруженосец, но выполнил приказ.
— Что-то не так, Дюрейн? — советник Лемотори всё ещё был на связи.
Взглянув вокруг, я увидел, как ко мне бегут минимум десять обезумевших от алчности мужчин с топорами и пистолетами. Раздались выстрелы.
Щит, поставленный Лайонелом, выдержал. Надо повысить ему зарплату.
— Всё в порядке, советник. Конец связи. Мне нужно поесть, я голоден, — нарочито лениво зевнул я.
Но меня трясло. Как объяснить смотрителю утрату «Колючего щита»?
Увидев, как в придворную Дефрон целится один из нападающих, я, резко вскинув руки, замедлил собственное восприятие. Как в фильме «Матрица», пуля двигалась очень медленно. Заклинанием «Багровый огонь» я сплющил пулю, превратив её в тонкий блин. Следующим движением руки сжёг горло наглецу, и шестерым его подельникам. Нечего посягать на жизнь моих слуг.
Дефрон с расширенными глазами смотрела на меня.
— Покорми. Я голоден, — повторил я. — Фуа-гра стынет.
Дрожащими руками Дефрон положила кусочек еды мне в рот. Набив желудок, лучше думается.
К счастью, фуа-гра даже не нужно пережёвывать, она тает во рту. Не очень приятно есть, чувствуя, как «Щит водяного гребня», поставленный Лайонелом, тщетно пытаются прорубить оставшиеся наглецы.
***
— Где твой щит? — надменно спросил меня смотритель Кардисс.
Ненавижу его. То, что ему шестьдесят лет, не позволяет так высокомерно обращаться к наследнику Первого дома. В прошлой жизни мне было тридцать девять, так что не такая у нас большая разница в возрасте.
— Рассыпался. Сам не понимаю, как так получилось, — холодно ответил я.
— Ты мог погибнуть. Тем самым пошатнув репутацию всего дома!
Аскальд хихикнул. Постоянно весёлое быдло, которое завидует моим успехам. Когда я займу пост смотрителя, первым делом отниму у братца перчатку, позволяющую использовать заклинания высшего порядка, после чего отправлю чистить хлев.
Кардисс выглядел, как всегда, чересчур гротескно. Как и положено смотрителю.
Мой щит. Символ моей силы и достоинства. Я носил его повсюду, демонстрируя своё превосходство перед другими домами. Но теперь он разбился на тысячу осколков, предсказывая крах моего величия.
Но я не собирался позволить разбитому щиту определить мою судьбу.
— Как ты теперь собираешься бороться с монстрами, неудачник? Ты вообще понимаешь, какие несёшь Первому дому репутационные риски?
Я молча вскинул руку и низверг на смотрителя огненный дождь. Если бы на его месте стоял представитель любого другого дома, он бы тут же погиб. Но Кардисс только поморщился. Его «Щит коромысла» и не такое выдерживал.
— Впечатляет. Но не для Первого дома. Теперь тебе место разве что в оруженосцах. Есть предложения, как ты собираешься выпутываться из неприятной ситуации?
— Есть, — отчеканил я. — Я выясню, кто на меня напал и как у него получилось повредить защиту. И вы не посмеете мне помешать разобраться с проблемой, потому что теперь под угрозой все аристократы. Ну а вообще, фильтруйте базар, уважаемый смотритель!
Кардисс не ответил, только махнул рукой.
Когда я подошёл к выходу, он окликнул меня.
— Дюрейн. Если ты не найдёшь того, кто опозорил Первый дом, мы казним тебя. Твоё место займёт Лайонел, что ещё хуже. Такого ещё не случалось, чтобы из Седьмого дома попадали в Первый! Нонсенс! Ты заставляешь нас следовать древним традициям, которые позволят родственникам своего оруженосца претендовать на место в Первом доме! Не возвращайся, пока не разберёшься в ситуации.
Я вышел во двор, поджёг сигарету «Багровым огнём» и осмотрелся. Всё же Москва не менее красива в этом мире, чем в том, откуда я прибыл.
Прямо передо мной на асфальте загорелись буквы.
«Ты совершишь для меня двенадцать подвигов, Дюрейн?»
Похоже, скучать мне не придётся.