Ещё через полчаса рёбра перестали ныть. Но ноги всё ещё сломаны. Обе. Я слишком устал, чтобы залечить их без чьего-либо содействия.
С другой стороны, я вспомнил, как на Земле как-то раз сам вправлял себе вывих, когда на моего босса напал какой-то подосланный гопник возле бара. Я его так крепко проучил, что у меня аж сустав выскочил. Но тогда я справился, значит, справлюсь и сейчас. Стараясь остаться в сознании, я заставил кости срастаться. Постепенно ноги переставали болеть.
Я сфокусировал взгляд на помещении. Снова испытал раздражение. Меня даже не удосужились положить в палаты для аристократов. Я в отсеке для прислуги! Позор. Воняет какими-то отходами. Интересно, советник Лемотори здесь для того, чтобы помочь мне, или следить, чтобы я не сбежал?
В таком состоянии что-то толковое предпринять не получится. Нужно поспать, убедившись, что Лем не задушит меня подушкой, когда я задрыхну. Стоит, молчит, улыбается. Вдарить бы ему по челюсти, только вот пока не могу. Я провалился в сон. Очнулся непринуждённо: меня ощутимо ткнули кулаком в рёбра.
— Перестань храпеть! — какая мерзкая интонация. Она не принадлежит советнику.
— По вашей воле, господин — весело сказал я, ответив фразой, которую ежедневно десятки раз чеканят все оруженосцы.
Лемотори, сдерживаясь, фыркнул. Ещё немножко, и он расхохочется. Но тот кретин, который действительно принял меня за оруженосца, снова нанёс удар. Точнее, попытался нанести.
Весело. Дюрейна, мага Первого дома, будит ударом какой-то простолюдин, одетый в серые потёртые штаны и рубашку с заплатками. Но во мне проснулась ярость Эдика, которая жалкому Дюрейну и не снилась. Поймав кулак нападавшего, я сделал рычаг руки наружу и сломал ему кисть. Убивать я его не хотел, но показать, кто здесь главный, нужно обязательно. Я ещё из общения с «братками» сделал для себя вывод, что слабость резонно держать внутри. А лучше – не быть слабым.
— Ты чё, сука! — застонал от боли простолюдин, вскочил и начал бить меня ногами. Лежачих в магической Москве, оказывается, бьют.
Бил он не слишком сильно. Я успел немного окрепнуть, пока спал, потому сделал какое-то невзрачное подобие "Колючего щита". Впрочем, от таких недоумков вполне помогало.
— Прекрати, Володь! Ты же видишь, что ему и так от жизни досталось. Заскучал, что ли? — меланхолично проговорил Лемотори, который, кажется, даже не сменил позу за всё время, что находился в палате.
С такими весёлыми стартами я уже к вечеру отправлюсь на поиски того, кто лишил меня положения. Погружение в грязь бодрит, ничего не скажешь.
— Вам не плевать? — грубо спросил советника Лемотори простолюдин. — Сдохнет ведь. А я бы его одёжку красивую забрал. Слишком жирно для оруженосца он нарядился.
Почему Лемотори терпит такое поведение простолюдина? Пусть он не принадлежит к правящей династии, но ведь советник – полноценный член Первого дома! Но он не реагирует, только ухмыляется. Простолюдин харкнул в стену и вышел из палаты.
— Прости, Дюрейн, мне запрещено напрямую тебе помогать, не считая лекарственных снадобий. Мои руки связаны, — он подразумевает, что смотритель Кардисс не заинтересован в моём успехе?
Надо как-то убедиться, что Лемотори на моей стороне. Обычно мы с ним не конфликтовали.
— Я не в обиде, дружище! Понимаю, дела государевы, — не стал озвучивать ему то, что крутилось в голове.
Советник фыркнул.
— Мне льстит, когда простолюдины так со мной обращаются. Чувствую себя живым. Они, наверное, видят меня каким-то библиотекарем. Им невдомёк, что я могу сжечь их на месте ударом молнии, — Лемотори сделал характерный жест.
— А ты можешь? — поддразнил его я.
— Конечно же, не могу, «Эдуард».
Лем отвернулся. Не стоило задевать своего единственного собеседника.
Если бы меня не лишили положения в доме, я бы его наградил за пытливость ума. Но, к сожалению, процедура ограничения в правах аристократа более, чем болезненна. И унизительна. Но зачем мне жаловаться? Со мной остался мой оруженосец, Лайонел.
Кстати, где он?
— Лемотори, ты не видел Лайонела? — добавив вежливости в голос, спросил я.