Таково поворота событий и ярого сопротивления запредельной силы никто не ждал и Гюнтеру стоило огромного нервного напряжения сил, дабы суметь устоять перед попыткой крестража сломить его волю и заставить покончить с собой. На бывшего главу некогда немецкого рода Майер обрушилось безмерное чувство вины, выжигающая все остальные чувства и разъедающее его душу изнутри. В его разуме творился настоящий бедлам и ужас: «Не уберёг!!! Сынок, доченька!!! Любимая! Простите меня…». Такие мысли самокопания, сопровождающиеся эмоциями беспросветной безнадёги, терзали душу Гюнтера, а перед глазами у него в воображении стояли фигуры с обвиняющие выражением, наполненных укором и разочарование, лица его покойной семьи. Воландеморт был прирождённым менталистом с невероятно могущественным даром в этом направлении магического искусства. И его крестражу удалось филигранно отсечь Гюнтеру доступ к памяти, в которой присутствовал его внук, распаляя в нём чувство вины и желая подтолкнуть, принудить пожилого волшебника к саморазрушению. Мысли материальны, а у волшебников тем более и если бы не один из артефактов Гюнтера, который смог на одно лишь мгновение вернуть бедолагу к трезвому мышлению, он бы одолеваемый чувством вину дошёл бы до нежелания больше жить на этом свете. И это бы стало для него безоговорочной причиной смерти. Когда волшебник теряет последнюю цель, стремление в жизни, его магия откликается на этот позыв и убивает тело.
Но благо этого не произошло и Гюнтеру удалось вырваться из тенет ментального давления крестража, укрепить свои щиты, оберегающие разум от постороннего внимания и сделать необходимое, изъять у домового эльфа крестраж и закинуть его в экранирующую шкатулку, предназначенную для хранения опасных, темных артефактов.
* * *
Время очень эфемерная субстанция, не успел оглянуться, как уже миновало пол года с момента моего знакомства с Нимфадорой, которая очень стремительно и с изяществом гиппопотама, вошла в мою и деда жизнь. И если в начале нашего знакомства она старался сдерживать свою гиперактивность, то уже спустя несколько недель, когда она пообвыклась со мной, мне от неё стало не отвязаться. А если в подробностях о минувшем времени, то оно оказалось очень богатым на события и открытия, в сравнении с былыми годами моей жизни в этом мире, после того, как вспомнил своё предыдущее перерождение.
Когда к концу января 1982 года, Гюнтер сделал для Нимфадоры артефакт, скрывающий её сущность метаморфа и подобрал для своей крестнице педагогов по значимым и необходимым для неё предметам, а также сверх того ещё и гувернантку, что взялась за обучения Доры женским премудростям, которые в обязательном порядке, по мнению Тильды, должна знать каждая порядочная ведьма и в первую очередь умению быть леди, а также посвящая Нимфу в тонкости волшебного мира, то я очень обрадовался всем этим событиям. Решил, раз у Доры теперь серьезная загруженность, вообразил себе, что наконец-таки моя жизнь станет менее шумной и у меня вновь появится свободное время для собственного развития и занятия интересными вещами. Но как чуть позже оказалось, все мои надежды были тщетны. Дед, сволочь такая, поучаствовал в организации учебного расписания Доры, которое было составлено таким образом, что у неё оказалось достаточно свободного времени, чтобы досаждать мне своим неуёмным позитивом и энергичностью. И к моему сожалению, мне не удавалось найти в себе сил и способностей обижаться на эту очаровашка, а также найти причину для ограничению нашего общения так, чтобы не обидеть Нимфадору. Для неё я оказался первым и на данный момент единственным другом, к которому она тянулась и каждая наша новая встреча озаряла её личико неподдельной, искренней улыбкой и наполняя счастьем. Так что пришлось мне мириться с новыми вводными, акклиматизироваться, так сказать. И только я вроде свыкся с количеством в моей жизни общества метаморфа, как Доре вдруг захотелось заняться «спортом» и начать вместе со мной тренироваться в боевых искусствах. А оно мне скажите надо? Я только на тренировках имел возможность, чтобы наверняка, побыть наедине с собой. Но и просто отказать я ей не мог. Так что поставил перед ней как я считал, невыполнимое условие. Без принесения мелкой мне клятвы о неразглашении всего, что она увидит на тренировках и моих секретах, я не буду возьму её к себе в ученицы! В общем это по мнению любого образованного взрослого волшебника звучало как бред бредский.