— Ты играешь с огнём, — предупредил меня Корвин Криворук, когда я пришёл к нему за поддержкой. — Если это выйдет из-под контроля…
— Оно должно выйти из-под контроля, — перебил я. — Иначе это не сработает.
Движение росло, как пожар.
В Дарнхольме ткачихи потребовали сократить рабочий день.
В Лиссе докеры объявили забастовку.
А в столице…
В столице впервые за триста лет простолюдины вышли на улицы с политическими требованиями.
Толпа шла по мостовым, скандируя:
— "Нас много — нас не сломить!"
Над ними реяли знамёна с кулаком.
Реакция
Император приказал разогнать демонстрацию.
Но когда городская стража выстроилась перед толпой… несколько стражников опустили мечи.
Один из них, коренастый парень с обожжённым лицом, крикнул:
— Моя мать — прачка! Я не буду бить своих!
Это был момент, когда всё изменилось.
Финал
— Ты понимаешь, что теперь тебя будут искать не просто как преступника? — спросил Элиас, когда мы встретились в тайной штаб-квартире. — Ты стал врагом государства номер один.
Я посмотрел в окно, где над городом уже кружили драконы Тайной Стражи.
— Они опоздали. "Кулак" больше не зависит от меня.
Гризмо нервно засмеялся:
— Значит… мы победили?
— Нет, — я потушил свечу. — Мы только начали.
А где-то в темноте кот тихо пробормотал:
— Говорил же — скоро у тебя будет вся империя.
Но теперь это была уже не только моя империя.
Тишина в кабинете была густой, как смола. Дождь за окном стих, оставив после себя лишь редкие капли, стекающие по стеклу. Я сидел за столом, перебирая донесения от ячеек «Кулака» — всё шло по плану. Слишком хорошо, пожалуй. Но что-то меня беспокоило.
— Гризмо, — я постучал пальцем по карте, — что с докерами в Лиссе?
— Забастовку сняли. Получили семь серебряных вместо трёх. — Он ухмыльнулся. — Впервые за сто лет.
— А ткачихи?
— Шесть часов работы, два выходных. Без сокращения платы.
Я откинулся на спинку кресла, чувствуя, как усталость наваливается тяжёлым грузом. Всё это было… слишком легко. Аристократы сдавались без боя. Или, точнее, без настоящего боя.
— Что-то не так, — пробормотал кот, свернувшись на стопке бумаг.
— Да? — я поднял бровь.
— Слишком тихо. Слишком… покорно.
— Может, они просто поняли, что проиграли? — пожал плечами Гризмо.
— Нет. — Я провёл рукой по лицу. — Они что-то затевают.
И тут воздух в комнате дрогнул.
Тень в углу кабинета сгустилась, словно в неё влили чернила. Кот мгновенно вскочил, шерсть дыбом, а Гризмо схватился за кинжал.
— Кто…
Я поднял руку, останавливая его.
Тень шагнула вперёд.
Плащ, тёмный, как ночь без звёзд. Лица не было видно — только бледные пальцы, сжимающие посох с треснувшим кристаллом на навершии.
— Алекс де Муар, — голос звучал так, будто доносился из-под земли. — Или, может, тебе больше нравится «маркиза д’Арканси»?
Я не дрогнул.
— Я тебя знаю?
— Нет. — Фигура склонила голову. — Но я знаю тебя.
Кот зашипел, прыгнул мне на плечо, когти впились в кожу.
— Это не маг. Не человек.
— Тогда что?
— Не знаю. Но он… старше.
Тень рассмеялась — звук, похожий на скрип ржавых петель.
— Твой «Кулак» — милая игрушка, Алекс, — прошептал голос из темноты. Когда я обернулся, в углу кабинета стояла фигура в тёмном плаще.
Глава 28. Прошлое мира
Тьма в углу кабинета сгустилась, словно живая. Воздух стал тяжелым, пропитанным запахом древнего пергамента и тлеющей магии. Кот на моем плече ощетинился, его когти впились мне в кожу сквозь ткань камзола.
— Кто ты? — спросил я, медленно опуская руку к клинку за поясом.
Фигура в плаще сделала шаг вперед. Лунный свет, пробивавшийся сквозь окно, скользнул по треснувшему кристаллу на его посохе, и на мгновение я увидел отражение — не его лица, а чего-то другого. Бесконечного.
— Тебя можно называть революционером, — прошептал незнакомец. Его голос звучал так, будто складывался из сотен шепотов, наложенных друг на друга. — Но ты всего лишь пешка в игре, которая началась за тысячу лет до твоего рождения.
Гризмо замер, его пальцы сжали кинжал так, что костяшки побелели.
— Алекс… — он бросил на меня взгляд, полный немого вопроса. Бить или бежать?
Я не ответил. Вместо этого посмотрел в пустоту под капюшоном.
— Если ты пришел убить меня, то явно переоценил свои силы.
Тень рассмеялась — звук, от которого задрожали стекла в окнах.