— Закрой книгу. Сейчас же.
Но было поздно.
Текст на странице начал двигаться. Буквы перетекали, складываясь в новые строки — будто книга реагировала на моё присутствие. И тогда я прочитал:
«Протокол 'Алекс-1' завершён. Инициируйте вторую фазу.»
За моей спиной раздался скрип — будто кто-то сдвинул с полки тяжёлый фолиант.
Я обернулся.
В проходе между стеллажами стояла тень.
Не Пустоход, не страж.
Я.
Только его глаза… его глаза были точь-в-точь как у ИскИна.
— Пора домой, — сказало существо моим голосом.
И книга в моих руках вспыхнула голубым пламенем.
Глава 30. IV Курс
Я стоял с книгой в руках, ожидая откровения, пророчества, хоть какого-то намёка на истину, которая перевернёт мир. Вместо этого страница под моими пальцами вдруг зашевелилась — и из неё выпрыгнула крошечная фигурка, сложенная из пергамента. Смешная и нелепая.
Она приземлилась мне на ладонь, развернулась и заговорила писклявым голосом:
— Поздравляю, глупец! Ты стал тысяча триста тридцать седьмым студентом, который попался на наш розыгрыш!
Фигурка махнула рукой, и книга в моих руках внезапно превратилась в горсть конфетти. По всей библиотеке раздался оглушительный хохот — нечеловеческий, многоголосый, будто сама древность потешалась надо мной.
Кот на моём плече медленно повернул голову, его глаза сузились до щелочек. И он возмущённо прошипел:
— Тебя, — сказал он, — только что разыграли студиозы древности, любители сомнительных приколов.
Я сжал кулаки, и конфетти просочилось сквозь пальцы.
— Ладно, — пробормотал я. — Но тогда почему руны на моей руке до сих пор горят?
Кот замолчал.
А где-то в глубине библиотеки снова раздался смех, гулко отдаваясь в переходах между стеллажами.
На этот раз — куда менее дружелюбный.
Когда я впервые переступил порог Академии, мне казалось, что каждый студент мечтает дойти до конца — стать магом, обладателем титула и власти. Но реальность, как всегда, оказалась куда прозаичнее.
К четвертому курсу из нашей группы осталось меньше трети. В магистратуру поступили вообще всего пять человек. Аристократы, которым не нужна была военная карьера, спокойно покинули стены Академии после второго курса, довольствуясь званием адепта. Зачем рисковать жизнью ради титула, который у них уже был по праву рождения? Их семьи и так занимали высокие позиции при дворе, а магическое образование лишь добавляло веса их репутации.
Простолюдины же… с ними было интереснее. Казалось бы, для них звание мага — единственный шанс вырваться из нищеты, получить дворянство, открыть двери в высшее общество. Но большинство предпочло остаться адептами. Трезвый расчет: звание адепта давало хорошо оплачиваемую работу, уважение в городе и главное — гарантировало, что ты доживешь до следующего утра.
Я видел, как они уходили. Некоторые — с облегчением, другие — с горечью, но почти все — с пониманием, что сделали правильный выбор. Академия не прощала слабости. Третий курс уже отсеял тех, кто недооценил его. Четвертый обещал быть еще жестче.
— Удивлен? — Гаррет, сидя на подоконнике нашей комнаты, щелкал золотой монетой. — Люди всегда выбирают безопасность над амбициями.
— Не все, — я перебирал в руках артефактный куб, подарок Малгрэма. — Иначе бы мы с тобой не сидели здесь.
Он усмехнулся:
— Потому что мы идиоты.
— Потому что у нас нет выбора.
И это была правда. Для таких, как я, отступление означало поражение. А поражение — смерть.
В коридоре раздались шаги — тяжелые, уверенные. Дверь распахнулась без стука, и на пороге появился Элиас, его лицо было бледнее обычного.
— Ты видел списки?
— Какие еще списки?
— На четвертый курс допущено всего тридцать человек. Пятнадцать аристократов и пятнадцать простолюдинов, кроме нашей команды простолюдинов ещё девять человек, но все они уже заключили пожизненные магические контракты слуги с сильными аристократическими родами, только наша команда пока остаётся независимой.
Я переглянулся с Элиасом, потом медленно улыбнулся.
— Тридцать человек, говоришь? — Перевернул куб в руке, ловя отблеск света от его граней. — Интересное число.
— Интересное? — Гаррет приподнял бровь. — Оно чётное.
— Именно. — Я поставил куб на стол. — Значит, нас не просто отобрали. Нас сбалансировали. Не просто по оценкам, а по каким то ещё критериям.
В комнате повисло молчание. Все понимали, что это значит.
— Они хотят, чтобы мы дрались, — пробормотал Ирма, скрестив руки. — Опять.