Кот, шедший рядом, фыркнул:
— Если, конечно, вас не разорвёт на части до этого.
— Оптимист, как всегда, — пробормотал Элиас, потирая виски.
Мы двигались по коридору, стараясь не привлекать внимания. Утро в Академии было самым опасным временем — преподаватели возвращались с ночных исследований, а студенты, наоборот, только начинали свой день. Если кто-то заметит нас, выходящих из запретной зоны, вопросов не избежать.
Выбор заклинаний оказался куда сложнее, чем я предполагал. Двести пять заклинаний — это не просто арсенал, это целая жизнь, втиснутая в кости. И каждый выбор имел значение.
Первой справилась Ирма. Уже через неделю она стояла передо мной с полным списком, её глаза горели решимостью.
— Готово, — сказала она, протягивая пергамент.
Я пробежался глазами по списку: огненные шквалы, ледяные клинки, барьеры, усиленные до предела, и даже несколько заклятий ментальной магии.
— Ты уверена насчёт этого? — Я ткнул пальцем в строку: «Сонм теней» — заклинание, которое превращало тени в оружие. Оно было мощным, но требовало жертв — части собственных душевных сил, после его использования мага надолго охватывала меланхолия.
— Абсолютно, — её голос не дрогнул. — Если придётся выбирать между хорошим настроением и жизнью, я знаю, что выберу.
Я не стал спорить.
Гаррет, напротив, корпел над списком почти два месяца. Каждый день он приходил ко мне с новыми правками, сверял комбинации, переписывал целые разделы.
— Вот, — наконец он швырнул пергамент на стол. — Лучшее, что я мог придумать.
Его выбор был… неожиданным. Ни одного прямого атакующего заклинания. Вместо них — иллюзии, маскировки, телепортации на короткие дистанции и «Удар отражения» — заклятие, которое возвращало противнику его же силу.
— Ты собираешься убегать? — поинтересовался Элиас, перелистывая список.
— Нет, — Гаррет ухмыльнулся. — Я собираюсь побеждать. Без единого удара.
Лорен выбрал путь разрушителя. Его список напоминал инструкцию по уничтожению всего живого: взрывы, землетрясения, кислотные ливни, даже «Разлом реальности» — заклинание, которое, по слухам, однажды раскололо небольшой остров пополам.
— Ты серьёзно? — я поднял бровь.
— Абсолютно, — он скрестил руки. — Если уж драться, то так, чтобы после меня оставалась только пустошь.
Кот, свернувшийся у меня на плече, фыркнул:
— Надеюсь, он не передумает в середине боя.
— Не передумаю, — Лорен хлопнул ладонью по столу. — Я хочу это.
Томас оказался самым нестандартным. Вместо заклинаний он выбрал… речитативы, усиливающие весь отряд заклинания.
— «Боевые гимны», — объяснил он, показывая список. — Каждая строчка — заклинание. Каждая нота — удар.
— Ты хочешь петь в бою? — Элиас не смог сдержать смешка.
— Да, — Томас улыбнулся. — И когда мои враги услышат этот голос, они забудут, как дышать.
Элиас долго колебался. Его список менялся каждый день, пока, наконец, он не остановился на балансе. Половина — защита, половина — атака. Ничего лишнего, ничего рискованного.
— Скучно, — прокомментировал Гаррет.
— Надёжно, — парировал Элиас.
Я же выбрал путь переписывания.
Мои заклинания не просто атаковали или защищали — они меняли правила. «Искажение реальности», «Перезапись магии», «Обратный отсчёт» — заклятия, которые даже деканы боялись произносить вслух.
— Ты играешь с огнём, — предупредил кот, когда я закончил список.
— Нет, — я свернул пергамент. — Я стал пламенем.
Когда все списки были готовы, мы собрались в заклинательном зале в последний раз.
— Последний шанс передумать, — сказал я, окидывая взглядом команду.
Никто не дрогнул.
— Тогда начинаем.
Иглы из обсидиана зажглись голубым светом. Кровь, пот, сжатые зубы — час за часом мы вплетали магию в кости, превращая себя в оружие.
К утру всё было кончено.
Мы стояли, дрожа от усталости, но в наших глазах горело нечто большее, чем просто усталость.
— Теперь мы другие, — прошептала Ирма.
— Да, — я разжал кулак, и в воздухе вспыхнула руна — не та, что я нанёс, а новая. Та, что родилась только что. — Теперь мы больше, чем маги.
Кот прыгнул на стол, его глаза сверкнули.
— Поздравляю. Вы только что сделали первый шаг к тому, чтобы стать опаснее, чем всё, что есть в этой Академии.
Я проснулся с ощущением, что что-то не так.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь ставни, лежал на пустой кровати Элиаса. Скомканное одеяло, брошенный на подушке камзол — будто он только что вскочил и вышел. Но в комнате стояла мёртвая тишина.