— Редкий, редкий, — кивнул Аркадий, которому, естественно, узнать мои мысли было неоткуда. — Когда я избавился от Проклятья, то стал целенаправленно шерстить детей-волшебников на предмет того, нет ли у них способностей, о которых они не могут говорить. Результат Кирилл знает. Шесть человек за тринадцать лет! И это при том, что сети я раскинул широко, на все континенты. То есть девять, включая нас троих. Причем, я замечу, что ребенку-волшебнику на порядок легче инициироваться, чем человеку, до этого с магией дела не имеющему. Все-таки у него уже есть привычка колдовать, тело знает, что делать. Вы ведь уже заметили, что магия — это не только умственный, но и физический навык.
Мы дружно кивнули.
— Кстати, а как ты додумался до заклятья? — спросил я. — И какого? До воздушных щупов?
— М-м, нет, воздушные щупы я потом изобрел, тут потребовалось несколько лет усилий. Мое первое заклятие было сверхпростым: я отбрасывал воздух от себя вместе с магией, вызывая громкий хлопок. Как видите, почти бесполезная штука. Насколько я понимаю, почти все первые заклятья такие, поскольку создаются инстинктивно, без продумывания. Кирилл с его эхолокацией — уникум.
Ну, не уникум, а просто подглядел принцип и более-менее представлял, чего хочу добиться… Но это я Аркадию потом расскажу, отдельно. Вдруг ему пригодится.
— Разумеется, — продолжал теневой коллега, — почти наверняка я пропустил больше, чем нашел. Например, я и не подозревал о вас, уважаемая Песня Моря. Но все-таки даже грубая оценка позволяет предположить, что из всех детей-волшебников едва один из ста имеет способности к самостоятельной инициации. Один из тысячи будет точнее. Сейчас у нас — я имею в виду, не меня с моей командой, а Орден в целом — наступит жесточайшая нехватка магов. Кирилл пока уникальный исполнитель, а для того, чтобы снять Проклятье со всех и предотвратить магическую бойню, одного человека мало, каким бы молодцом он ни был.
— Но… Погодите, если вы можете отпускать детей-волшебников, значит, вы можете просто всех отпустить? По очереди? — спросила Марина. Похоже, способность соображать к ней потихоньку возвращалась. — Сколько их, тысяч сто? Долго, но можно! И сколько-то из них сразу станет магами!
— Вообще-то, всего их около двадцати или тридцати тысяч, насколько я знаю, — качнул головой Аркадий. — Это, кстати, одна из причин, почему современное человечество до сих пор не приложило экстраординарных усилий по избавлению своих детей от такой напасти: слишком мало семей по статистике с этим сталкиваются. Правда, до семидесяти процентов новообращенных не переживают первые пять лет, так что вербовка идет постоянно…
— Семьдесят процентов⁈ — я чуть со стула не вскочил.
Одновременно Марина воскликнула:
— Так много⁈ Я думала, не больше пятидесяти…
Мы с ней удивленно поглядели друг на друга.
— Ты ведь недавно инициировался, Кирилл, — грустно сказала она. — Я уже два года по разным Убежищам живу! Я видела, что очень много ребят погибает сразу после инициации… Но семьдесят процентов — это как-то слишком.
— Я сказал, «до семидесяти», а не ровно семьдесят, — покачал головой Аркадий. — Есть более тяжелые годы, есть более мирные. Хотя главная причина убыли — вовсе не монстры. В первый год это нарушение гиасов, на пятый — депрессия. Те, кто с ней справился, минует зону риска.
Вот блин! А мои-то Лошадки все, как на зло, еще в этой зоне! Самая старшая Левкиппа, но даже она была девочкой-волшебницей всего четыре года!
И… Это выходит, что только в одной Кандалазии около тысячи смертей за пять лет⁈ Даже я не представлял, что все настолько плохо! Проклятье надо снимать как можно скорее, в течение этого года точно.
— Цифры пугающие, я согласен, — кивнул Аркадий. — Однако в масштабах человечества все равно, видимо, недостаточные, — он горько улыбнулся. — И отпустить всех подряд я, к сожалению, не могу. Согласно информации от моего предмета-компаньона, у Тени есть лимит на количество отпущений в год — две штуки. Включая самого себя.
— Тень может отпустить из Проклятья самого себя⁈
— Да, это награда за верную службу… Причем обновление слотов идет не в календарный Новый год, а с момента обращения. Кесарь когда-то давно стал Тенью где-то летом, если я верно разобрался в ощущениях, так что до лета у меня только одно отпущение.
— В каких ощущениях⁈ — поразился я. — У тебя все-таки крупицы его памяти остались?
— Ах, если бы, — иронично усмехнулся Аркадий. — Это было бы чудесно, не находишь? Бездна исторической информации! Заодно подогнал бы подарочек теологам: достоверно доказано существование души! Нет. Просто общие ощущения от предмета-компаньона, сколько он примерно служит, какие на нем ограничения, в каких границах он готов меняться…