Как ни странно, желающих не нашлось.
Разве что один из парней жалобным тоном сказал:
— Прошу великодушного прощения, о господин, но сей грешник не может себя отпустить, ибо число его отпущений уже израсходовано…
На всякий случай я направил ЛЦУ на него, и парень тут же затравленно замолчал, как язык прикусил.
— Хорошая попытка, но нет, — фыркнул Аркадий. — Я точно знаю, что вы никого не отпускали уже много, много лет!
Скорее всего, тоже удачная догадка — но он попал в яблочко. Парень в отчаянии повесил голову.
— Что ж. Если никто не хочет больше попробовать свинца, давайте, начинайте. Ты первая! — теневой маг указал рукоятью Смеющегося Жнеца на девочку в парче.
Та сжала зубы, вскинула голову. Я вновь перевел ЛЦУ на нее, чтобы выстрелить: мне показалось, что эта мегера сейчас что-нибудь выкинет. Но она проговорила резким, звонким голосом:
— По праву Тени, я отпускаю себя, Золотую Молнию!
Тут же свечение вокруг нее и в ее теле угасло, словно его выключили. А вот исчезновение предмета-компаньона я не заметил: видно, им служила одна из цацек.
— Ох… — девушка обхватила себя за плечи. — Холодно! Я замерзну до смерти!
— И снова хорошая попытка, — ухмыльнулся Аркадий. — Борец до последнего, да? Здесь достаточно тепло! Следующий. Вот ты, — он указал древком косы на парня, который пытался сказать, что у него недостаточно отпущений.
До девочки в голубом очередь дошла третьей: видно, Аркадий решил сначала разобраться со всеми, кто хоть как-то выделился.
— По праву Тени, я отпускаю себя, Снежноцветную, — срывающимся тоном произнесла она.
И…
— Не погасла! — крикнул я. — Жнец, она маг!
И в самом деле: свечение в теле девушки не исчезло. Исчезла только тянущаяся из ее сердца толстая нить к лежащему рядом на диване зеркальцу, вместе с самим зеркальцем.
Тут же, не вставая с колен, девчонка окуталась голубым, светящимся для меня туманом. Контуры ее тела размылись, и сияющее пятно метнулось вперед и вверх, взлетая между колонн. Я действовал, не раздумывая: короткими стаккато стал посылать очередь за очередью в новоявленного враждебного мага. Если б еще попадал. Верткая и очень быстрая, зараза! Тут вступил Аркадий: метнул под потолок храма огромный файербол, такой же, каким Кесарь хотел достать меня во время нашей драки. Судя по всему, взрослый Тень смог просчитать траекторию бегства девчонки, ориентируясь на «зайчик» моего ЛЦУ, и ударил по площади на опережение.
Изломанной куклой девочка в голубом рухнула вниз, по случайности, как раз на диванчик, где сидела до того — и только тогда расползшийся на половину потолка туман начал распадаться. Бывшую Снежноцветную обожгло до черноты, а из пулевых ран выплеснулась кровь. Мы оба попали: пытаясь уйти от огня магического, она подставилась под пулеметный.
В наступившей внезапно тишине снова стало слышно: «…без генетического анализа сложно определить, все ли щенята от родительской пары, потому что песцы часто принимают к себе осиротевших и потерявшихся детенышей…»
— Да выключите уже кто-нибудь эту хрень! — взвизгнула девица в парче.
Никто не пошевелился.
Черт! Как бы сейчас пригодилась еще одна магесса, если бы можно было ее перевоспитать! С другой стороны, с такой изворотливостью, талантом и мозгами… Наверное, так, как получилось, безопаснее. И уж точно проще.
Но ять, как же муторно! До тошноты.
— Продолжаем, — сказал Аркадий спокойным тоном, как будто ничего не случилось. — Ты, — он указал древком на пацана с краю. Правильно, сначала обезопасим фланги…
Остаток прошел быстро. Повозиться пришлось только с тем парнем, которого Аркадий вывел из строя в самом начале: он еще не регенерировал настолько, чтобы хотя бы произнести слова отпущения. Кроме того, отключить его в таком состоянии от регенерации Проклятья, значило бы наверняка убить. Только из-за него и задержались.
В конце концов, когда парень кое-как смог стоять на ногах, Аркадий заставил его произнести ритуальные слова.
Едва сделав это, тот застонал и пошатнулся.
— Ты и ты, понесете раненого, — распорядился Аркадий. — Здесь есть, во что положить трупы?
Бывшие Тени — хрен знает, как их правильнее назвать, то ли освобожденные, то ли плененные — переглянулись.
— Мусор сам исчезает… — пробормотал один из них.
— Они были вашими товарищами, — Аркадий приподнял брови. — Впрочем, как угодно.
Мы потянулись к выходу невеселой процессией. Мне казалось, что спускаться туда было долго? Ха! Подниматься назад, да в горку, да еще когда я по необходимости шел замыкающим, периодически тыкая пулеметным стволом в спину последнему пацану… Вот теперь я реально ощущал себя надсмотрщиком-фашистом. Пакостное чувство, как будто вымазался в липкой грязи с головы до ног — и не отмыться. Аутотренинг — «они только выглядят, как дети, им всем минимум по двести лет, они законченные мерзавцы, еще хуже Кесаря!» — помогал, но не до конца.