Леонида бухнулась на лавочку, наслаждаясь этим редкостным ощущением: что можно никуда не спешить. Что можно выбраться из дома, одетой как попало, пойти куда попало… Это у нее за сколько времени первый выходной? Недели за три? Или уже за четыре? Не вспомнить…
Празднующие горожане текли мимо. Как раз из кинотеатра высыпала толпа после сеанса. Детки на саночках и на ватрушках, взрослые, парочками и компаниями, редко поодиночке. Смотреть приятно. Все такие счастливые, довольные… Здоровые. Никому из них не нужна пересадка сердца или, скажем, почки — по крайней мере, в ближайшее время.
— Леонида?
Она вскинула голову.
Блин!!! Бли-и-ин! Ну как всегда!
— Афанасий?
Стоило в первый раз за год выйти из дома ненакрашенной, непричесанной, с немытой головой и не пойми в чем, и конечно, на дороге попался он! Бывший. Единственный и неповторимый бывший!
Что хуже всего, он был не один. То есть ее позор им не исчерпывался. Рядом стоял еще какой-то тип, вроде бы тоже смутно знакомый… Только она его помнила помоложе и без залысин.
— Творец и его ангелы, ты совсем не изменилась! — расплылся в улыбке Афанасий. — Такая же маленькая девочка!
— Точняк! — поддержал его лысеющий. — Лёнька, я тебя сразу узнал! А ты меня? Что, не похож на первого красавца курса?
— Когда это ты был первым красавцем⁈ — хмыкнул Афанасий.
— Петя? — сообразила Леонида. — Жаманин?
— Он самый! Трудно узнать, да?
— Да нет, почему… — покривила Леонида душой.
— Ну! Может, внешне я и сдал, зато у меня теперь своя клиника, представляешь! А ты где? В полостной хирургии еще? Не хочешь ко мне? Мне как раз хирурга не хватает… — весело и чересчур активно начал разоряться Петька. По всей видимости, он был уже самую малость подшофе и любил весь мир.
— Я сейчас трансплантолог, зав отделением, — сказала Леонида.
— А-а! — Петя присвистнул. — Да ты крута, подруга! Не, ну такой крупной рыбке в моем маленьком прудике делать нечего. Слышь, Афоня, а она тебя обошла на повороте! Тебе отделение так и не дали!
— Да я всегда знал, что Лёнька лучший хирург, чем я, — снова улыбнулся Афанасий. Впрочем, на сей раз улыбка не достигала глаз. — По заслугам и награда.
— Мне просто повезло, что Григоровский меня тогда в свою команду позвал, — на сей раз Леонида сказала почти правду. «Почти» — потому что к этому везению были приложены с ее стороны тонны и тонны работы.
— Наверное, повезло, — задумчиво сказал Афанасий. — Не позвал бы — мы бы поженились. И я бы не встретил Ларису.
— Да, ты ведь тогда еще женился, — кивнула Леонида с фальшивой сердечностью. — Как детки, есть?
— Дочка, — кивнул Афанасий. — Ух, тяжело поначалу приходилось! Дедушек-бабушек ведь нет. Так что ты верно сделала, Лёнька, что выбрала карьеру.
«Не я выбрала! — захотелось крикнуть даже не Леониде, а обиженной двадцатилетней девочке внутри нее. — Ты сам сказал, что давай, мол, поженимся, но детей пока заводить не будем! А я сказала, что нет, если брак, то сразу дети, я иначе не понимаю! И что, забыл уже⁈ Ты не семью хотел, просто секса!» Но взрослая Леонида, естественно, промолчала, продолжая невозмутимо улыбаться.
Петька, несмотря на подпитие, почувствовал рост напряженности, и весело гоготнул.
— А у меня трое! Я на своем бухгалтере женился, так жена их, пока мелкие были, всех на работу с собой таскала, а сейчас старшая уже нам помогает немного с документами, представляете? Умница такая!
— Умница! — вот теперь Лёня улыбнулась искренне. — Это ей лет десять, наверное?
— Восемь! — с понятной гордостью объявил Петя.
— Ой, у меня племяшке столько же!
…
Встреча с Афоней выбила из колеи, и даже долгая молитва в церкви не могла вернуть утраченное равновесие.
В день после Снисхождения в любимом храме не было пусто: люди забегали, люди убегали; те, кто не успел вчера, те, кто знал, что не успеют на День Памяти… Молитвенные коврики, обычно лежавшие стопкой, были сброшены как попало. Леонида взяла один и еле нашла свободное местечко в углу, у фрески святой Екатерины из Ави, которая считалась покровительницей мирного размышления.
Склонив голову, сцепив руки в молитвенном жесте она то ли молилась, то ли тихо думала.
«О Творец, знаю о своей гордыне. Знаю, что не смогла переступить через страхи и довериться мужчине, как положено женщине. Знаю, что очерствела сердцем, оделась броней. Но… Неужели я уже упустила все отпущенные мне шансы? Неужели я и в самом деле выбрала карьеру — только карьеру и ничего больше? Или таков путь, который Ты мне уготовил? Может быть, в этом мое служение? Подскажи, укажи мне правильный выбор! И дай силы принять его!»