Несколько секунд Василий Васильевич молчал. Затем спросил:
— А доктор Романова уже знает о своем счастье?
— Планирую поговорить с ней завтра утром. Так что буду благодарен, если ты передашь вашим делопроизводителям из восьмого кабинета просьбу зарегистрировать брак по ускоренной процедуре, завтрашним же числом. Ну а насчет финансов я сам позвоню. Ребята, через которых я веду дела, и в праздники работают.
Кузнецов промычал что-то со сложным выражением лица.
— Знаешь… — наконец членораздельно сформулировал он, — про кого другого я сказал бы, что он слишком самоуверен, но неплохо зная тебя… И несколько зная Леониду Георгиевну… Я, пожалуй, просто пожелаю вам счастья. Но все же давай ты мне уже точно отзвонишься с информацией, когда получишь официальное согласие, и я тогда запущу бумагу в работу?
— Конечно, — кивнул Аркадий. — Я тоже, знаешь ли, уверен в ее ответе не на все сто процентов. А только примерно на восемьдесят семь.
Кузнецов только вздохнул.
— Когда делал предложение Наташе, я одолжил в отделе конфиската роскошный истрелийский «арибалл» и прикатил к ней с ветерком. И она мне все равно отказала.
— Ну, потом-то согласилась?
— Через год примерно.
— Надеюсь управиться пораньше, а то получится крайне неловко, — улыбнулся Аркадий. Встал и снова стал мерить шагами небольшой кабинет, борясь с желанием пройтись на руках. Маловато места, да и это попахивало совсем уж дешевым позерством.
— А что ты придумал с твоей работой на Орден? У Теней есть на это запрет?
Аркадий поморщился.
— Есть, но нестрогий. Так же как и ребенок-волшебник, Тень имеет право сотрудничать с любыми государственными структурами в деле защиты мира и жизней людей. А вот гиас на занятие любых официальных должностей, к сожалению, таких вольностей не потерпит. Поэтому мое увольнение отовсюду уже принято и подписано. Если все пройдет так, как я думаю, завтра же на эти должности назначат доктора Романову. А я буду исполнять их по другим генеральным доверенностям вместо нее.
— Серьезно, что ли? — Кузнецов аж со стула приподнялся.
— Абсолютно. В Орденской истории есть прецеденты, когда обязанности командоров и магистров в их отсутствие отправляли их жены. Почему бы не поступить наоборот? Правда, должность главы аналитического отдела Службы придется просто бросить — на это совсем нет времени.
Кузнецов присвистнул.
— М-да. Ловкость рук и никакого мошенства. Неужели тебе позволили?
— Согласовал на самом верху, — ухмыльнулся Аркадий.
— Нет, ну с такой крышей, как Великий… — пробормотал Василий Васильевич. — Хотя это даже для него слишком! Как он-то на это пошел?
— А он сказал, что Орден обязан во всем поддерживать детей-волшебников. Даже когда они такие великовозрастные балбесы, как я.
— Прямо так и сказал?
— Я несколько смягчил его лексику.
Напряженный день второго января продолжился коротким сном, после которого не пришлось долго приходить в себя, раскочегаривая тело медленными и осторожными упражнениями и растяжками, а можно было просто вскочить и помчаться по делам. Затем — тренировкой в специально оборудованном подвале, где Аркадий снова испытывал свои магические способности. С известной осторожностью: он подозревал (и получил тому косвенное подтверждение), что предметы-компаньоны Теней допускали больше мощности атак, чем у детей-волшебников, и не хотел снести госпиталь до фундамента. Увы, тренировка вышла неудовлетворительной: огненная магия донорского сердца путалась с привычной воздушной, разделить их упорно не получалось. С такими ограничениями не то что воздушным крыльям не научишься, даже косу нормально не заплетешь — только спалишь!
Хотя… Если попробовать телекинезом?..
Тренировку по магии Аркадий волевым усилием оборвал всего через час. Иначе рисковал долбиться с этим бесконечно, забыв про все остальные дела — соскучившееся по магии тело слишком радовалось нагрузке, а исследовательское любопытство заставляло пробовать все новые и новые финты, добиваясь максимального эффекта при минимальной подаваемой мощности. Зато отправился на тренажеры, чтобы выяснить границы своих возможностей уже в обычной плоскости. Увы: как он ни пытался выжать из себя пот, эффект оставался крайне кратковременным! Мышечная усталость проходила слишком быстро, а по-настоящему серьезной нагрузки их крошечный любительский спортзал предложить не мог.
Насколько помнил Аркадий, в его «первый срок» Смеющимся Жнецом у детского тела все же было больше ограничений. Ребенком он куда быстрее уставал, тратил больше времени на сон, да и сто килограммов мог поднять разве что с огромным напряжением и ненадолго. Не говоря уже о том, что в тот раз Проклятье не предложило ему сколько-нибудь заметной мускулатуры!