Наконец Горшковы не выдержали. Под насмешливыми взглядами остальных, они начали раздеваться.
— Он там сдох уже! — Семён стягивал рубаху. — Лезем, вытащим труп!
Остальные нехотя последовали примеру. Никто не хотел выглядеть трусом, хотя лезть в темную воду, где сидит человек-рыба, не хотелось никому.
Вскоре на берегу топталось двенадцать мужиков в одном исподнем. Все пытались сохранить грозный вид. В подштанниках это плохо получалось.
Первым полез в воду Семён. Погрузился по щиколотку, потом по колено…
За ним потянулся Василий. Авторитет надо было поддерживать. Остальные оставались пока на берегу. Братья уже приготовились нырять, как вдруг вода сменила цвет.
Сначала туман появился. Влага из воздуха начала конденсироваться над поверхностью воды. Туман полз по чёрной воде как живой, щупальцами заползал на берег, обвивал ноги стоящих там людей.
— Что за чертовщина? — донёсся сквозь воду испуганный голос.
— Туман просто! — крикнул кто-то, но в голосе уже не было уверенности.
Потом начал подниматься сам. Но не просто подниматься, а трансформироваться. Иллюзия накладывалась слоями. Сначала показалась голова, с первого взгляда совсем как человеческая. Потом плечи. Но дальше…
Торс покрылся чешуей, переливающейся в лунном свете зеленоватыми отблесками. Руки удлинились, между пальцами появились перепонки, ногти превратились в когти. Голова вытянулась, челюсть стала массивнее, полная острых зубов. Глаза загорелись фосфорическим синим светом.
Внизу, всё ещё скрытый водой, извивался мощный хвост. Я создал иллюзию движения — хвост бил по воде, поднимая волны.
— Мать честная… — выдохнул кто-то на берегу.
Тритон, а это был именно он, порождение моей фантазии и детских страхов всех, кто боится воды, сделал шаг к берегу.
Тритон открыл пасть и ЗАРЕВЕЛ. Звук создал с помощью резонанса воды низкий, утробный. Стекла в складах задребезжали.
— МАААМА! — один из братьев попятился, споткнулся, упал в воду, встал на четвереньки, пополз к берегу.
Паника была мгновенной и абсолютной. Двенадцать взрослых мужиков с воплями ринулись врассыпную. Братья Горшковы неслись впереди всех
Худой парень выпрыгнул из лодки и поплыл как ошпаренный. Выбрался на берег и, не оглядываясь, ломанулся в ближайшие кусты. Ещё кто-то визжал тоненько, по-бабьи.
Тритон величественно взмахнул когтистой лапой. Я поднял волну, ледяная вода окатила бегущих с ног до головы.
Через минуту берег опустел. Вдалеке еще слышались удаляющиеся вопли. На берегу остались брошенная одежда, дубинки и последние клочки достоинства бывших королей городской шпаны.
И Варвара. Она стояла как соляной столб.
Я развеял иллюзию. Туман растаял. На берег вышел обычный человек в плавках.
— Ну что, — сказал я, подходя к своей одежде, — братцы твои ещё будут говорить, что я жулик?
Варвара Горшкова стояла на причале, не в силах пошевелиться. Морской дракон! Настоящий морской дракон поднялся из глубин! За несуществующей серёжкой!
Сердце колотилось как бешеное. В голове вертелись строчки из любимой книжки «Невеста речного владыки», которую она прятала под матрасом от братьев.
«У каждого дракона есть истинная пара, предназначенная судьбой…»
А что если… что если дракон пришел не за серёжкой, а за ней? Что если братья-дураки своими кривыми руками чуть не разрушили её судьбу?
Варька покосилась на Данилу, который спокойно натягивал рубашку. Может, он вовсе не человек? Может, это морской дракон принял человеческий облик? В книжке так и было — днем граф Морленд был обычным аристократом, а ночью превращался в повелителя морских глубин.
— Простите их, — пролепетала она. — Они дураки. Они не знали, кто вы.
Данила обернулся, и Варьке показалось, что в его глазах мелькнули синие искры — яркие, как озерная вода под луной.
Всё! Точно дракон! Её сердечко затрепетало как пойманная рыбка. Вот бы он её похитил и унес в подводный дворец! Она бы не сопротивлялась. Ну разве что для приличия немножко…
— Идите домой, Варвара, — сказал Данила устало. — И передайте братьям, что еще раз полезут, я их на самом деле к водяным отправлю.
Варька пробормотала согласие и умчалась, прижимая руку к сердцу.
Я сел в лодку, оттолкнулся от старого причала. Доски под ногой скрипнули последний раз, словно прощались. Или предупреждали, мол не возвращайся больше, хватит с нас сегодня странных зрелищ.
Лодка скользила по ночному каналу, рассекая чёрную воду. Город уже засыпал — только редкие окна светились жёлтыми квадратами.