— Сломан? Мой прибор? — Кузьмич обиделся как ребенок. — Да я его каждое утро калибрую! Вот, смотрите!
Он выдвинул ящик под прибором, достал обычный русалочий камень с биркой «Эталон № 3». Вставил в гнездо, включил. Стрелка послушно показала тридцать пять.
— Видите? Все работает! А теперь…
Он снова вставил мой камень. И снова последовал удар об ограничитель на трех сотнях.
В мастерской повисла тишина.
«Дяди онемели!» — веселилась Капля. — «Как рыбки. Рты открывают, а звуков нет! Буль-буль!»
Наконец Добролюбов нарушил молчание:
— Откуда такая концентрация, молодой человек? И не сочиняйте мне про случайную находку. Такие камни не валяются на дне просто так.
Я усмехнулся. Вот теперь разговор пошел в нужном направлении.
— А вы слышали о Черной яме?
— Черная яма? — Кузьмич попятился, инстинктивно прижимая мой камень к груди. — Вы что, спятили? Оттуда никто не возвращался.
— Именно поэтому там и сохранилось то, что сохранилось, — я пожал плечами. — Все боятся, никто не лезет. А зря.
Добролюбов прищурился:
— И вы, значит, полезли? Один? И выжили?
Публика готова. Сейчас она проглотит любой мой экспромт.
— Знаете, почему-то место называют Черной ямой?
— Потому что там глубоко и вода черная, — буркнул Волнов.
— Это то, что видно сверху. А на самом деле там энергетическая аномалия. Как водоворот. Стоит в неё попасть, как она затягивает в центр.
Добролюбов наклонился вперед, заинтересованный:
— Допустим. Но при чем тут камни?
— А они от этой аномалии и заряжаются.
Ну, на самом деле камни зарядились от смерти древнего элементаля, но это им знать не обязательно. И даже вредно для их душевного спокойствия. Представляю их лица, если бы я сказал правду. «Знаете, там жил монстр размером с дом, я его убил, и вся его энергия перешла в камни».
Кузьмич задумался, что-то прикидывая в уме. Потом медленно кивнул:
— Теоретически… теоретически возможно. Если скорость потока достаточная, а перепад температур создает дополнительную турбулентность… — забормотал он. — Да, может накапливаться статический заряд магической природы.
— Вот именно, — обрадовался я. — И камни его впитывают.
— Но как ты их достал? — Волнов наконец-то вспомнил про трубку, начал набивать ее табаком. — Если там такие течения, человека разорвет на части!
— В этом мой талант, — ответил я, пожимая плечами. — Интуитивно чувствую течения и могу их избегать.
Я видел, как они переглядываются. История звучала достаточно безумно, чтобы быть правдой.
— И вы рисковали жизнью ради камней? — в голосе Добролюбова слышалось уже не подозрение, а уважение.
— А что мне еще делать? — я пожал плечами. — Я профессиональный ныряльщик. Это моя работа.
Добролюбов встал, прошелся по мастерской. Остановился у окна, выходящего на причал.
— Хорошо. Допустим, я верю. Но даже если камни честные… Вы понимаете, что натворили? Такая концентрация энергии… Крутовы взвоют от зависти. Они тридцать лет монополию держат, и тут появляетесь вы с камнями, которые их лучшие образцы за пояс заткнут. Сколько их у вас?
— Девятнадцать. Разного размера. Пять вот таких, — я кивнул на камень в руках Кузьмича. — Остальные поменьше, но тоже хорошо заряжены.
— И цена?
— Обсуждаемая.
Купец азартно хлопнул в ладоши.
— А пойдемте посмотрим, на что они способны!
Путь к причалу вел через склад, и я впервые увидел истинный масштаб предприятия Добролюбова.
Ряды бочек уходили в полумрак, как колонны древнего храма. На каждой выжжено клеймо, которое представляло собой стилизованную волну с буквами «ЧВД». Чистая Вода Добролюбова. Рабочие при виде хозяина не бросались изображать усердие, как это обычно бывает. Просто кивали и продолжали работу. Размеренно, без суеты, как отлаженный механизм. Уважают, подумал я.
— Матвей Семеныч! — окликнул нас пожилой механик с полностью седой бородой. — На «Чистом истоке» пятый камень барахлит! Федор говорит, до вечера дотянет, но не больше!
— Как раз вовремя, — ответил Добролюбов. — Может, и не придется к Крутовым идти.
Мы вышли на причал. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы разогнать утренний туман. Канал здесь был шире, чем в городе. Метров тридцать, не меньше. И глубже значительно.
«Чистым истоком» оказалась та самая баржа, которая стояла под загрузкой.
Мы поднялись по сходням. Палуба была выскоблена до белизны. Даже швы между досками аккуратно проконопачены и засмолены. Хозяйская рука чувствовалась в каждой мелочи.