— Где трещины? — он бросился к отложенным камням, схватил один, поднес к самому носу. — Где? Я каждый проверял! Где⁈
Я показал едва видимую линию. Кузьмич присвистнул, потом достал из кармана лупу, снова присвистнул.
— Мать честная! Как ниточка! Я бы в жизни не заметил! Это ж надо какой глаз!
— Профессиональная привычка, — пожал я плечами.
На самом деле я их не видел. Я их чувствовал. Магическое зрение показывало структуру камня как рентген показывает кости. Но объяснять это было бы… неуместно.
Добролюбов наблюдал за процессом с нескрываемым интересом.
— Десять камней для первой партии хватит? — спросил он, переходя к делу. — Если качество устроит, возьмете остальные восемь.
Кузьмич тем временем уже тащил деревянный ящик. Обитый изнутри тканью, с бронзовыми уголками и массивным замком. Укладывал камни как яйца в корзину, перекладывая каждый слой мягкой ветошью.
Я наблюдал за его работой и обдумывал момент. Сейчас Добролюбов предложит условия. Стандартные купеческие условия. Аванс, сроки, штрафы за просрочку. Бумаги всякие подписывать. Но можно сыграть на опережение.
— Матвей Семеныч, — заговорил я, пока Кузьмич возился с упаковкой. — Черная яма непредсказуема. Водовороты, аномалия, всякое случается. Я предлагаю оставить залог за полную стоимость этих десяти камней. Если что-то пойдет не так, вы не потеряете деньги.
Эффект превзошел ожидания.
Волнов закашлялся так, что дым пошел через уши.
— Ты что, парень, спятил? — прохрипел он, отдышавшись.
Добролюбов медленно опустил камень, который держал. Прошел к окну, постоял, глядя на канал. Обернулся. В серых глазах плясали смешанные чувства. Удивление, подозрение, и что-то еще… уважение?
— За тридцать лет в торговле, — медленно произнес он, — я встречал разных людей. Но чтобы человек сам предложил залог… Это впервые.
Он подошел ко мне, встал напротив. Изучающий взгляд, словно пытался прочитать мысли.
— Почему?
— Потому что я хочу долгосрочного сотрудничества, — ответил я просто. — Разовая нажива или постоянный доход? Я выбираю второе. А для этого нужно доверие. Доверие строится на честности.
Добролюбов хмыкнул. Потом неожиданно улыбнулся. Не той вежливой купеческой улыбкой, которую надевают для клиентов, а настоящей.
— Пойдем в контору, рассчитываться будем.
Контора после склада показалась душной. Добролюбов обошел стол, достал из жилетного кармана связку ключей. Выбрал самый большой, с затейливой бородкой. Отпер сейф в углу. Массивный, в человеческий рост, с двойными дверцами.
Фабрикант извлек гроссбух, положил на стол. Раскрыл на чистой странице, взял перо.
— Записываю, — объявил он. — Девятнадцать заряженных камней. Крупные пять штук, по три тысячи. Пятнадцать тысяч. Остальные четырнадцать…
Мы принялись торговаться камни, пошли по цене от пятисот до тысячи, в зависимости от размера. Итоге на них я выручил двенадцать тысяч.
— Итого двадцать семь тысяч за камни, — провозгласил Добролюбов.
Волнов присвистнул. Кузьмич перестал ковыряться в своей железке и уставился на купца.
— Аванс за зарядку десяти камней, — продолжал Добролюбов, выводя цифры красивым почерком. — По двести за камень, как вы предложили. Две тысячи. Вы обещали скидочку, так что тысячу восемьсот. Итого причитается двадцать восемь тысяч восемьсот.
Он начал отсчитывать купюры. Делал это методично, раскладывая по номиналам. Сотенные отдельно, полусотенные отдельно, десятки и пятерки тоже.
— Пятнадцать тысяч… шестнадцать… семнадцать…
«Ой, сколько бумажек!» — Капля высунулась из щели в половицах. — «Зачем Даниле столько? Они не блестящие, просто нарисованные картинки!»
«Люди меняют эти бумажки на еду и вещи».
«Глупые люди! Лучше бы блестяшки собирали! Блестяшки красивее!»
— Принимайте.
Добролюбов пододвинул деньги ко мне. Я не стал пересчитывать.
— Теперь залог, — сказал я, отсчитывая от полученной суммы. — Десять камней первой партии, примерно по две тысячи за камень. Двадцать тысяч залога.
Деньги перекочевали обратно через стол. Добролюбов кивнул, убрал в сейф.
Итого у меня осталось восемь тысяч восемьсот рублей. Неплохо, учитывая что я смогу вернуть залог буквально через несколько дней.
Добролюбов встал, протянул руку. Рукопожатие было крепким, основательным.
— Четыре дня, Данила. Если справитесь с первой партией, остальные восемь тоже ваши. Условия те же.
— Справлюсь.
— Кузьмич проверит каждый на приборе. Минимум сто пятьдесят единиц, как обещали.
— Будет больше.
Добролюбов прищурился, но промолчал. Мы вышли из конторы. Кузьмич потащил ящик к лодке Волнова, кряхтя и ругаясь вполголоса на тяжесть. А мы с фабрикантом на этом распрощались.