— Какой кретин… — бормотал он, не стесняясь в выражениях, — засунул труды Мельникова… на историческую полку… Это ж краеведение!
Стремянка покачнулась. Дерево жалобно скрипнуло.
Внизу парень в гимназической форме вцепился в шаткую конструкцию обеими руками. На лбу блестели капельки пота, хотя в зале было прохладно.
— Дядя Кирилл, умоляю! Слезьте! Я сам достану!
— Не достанешь! — огрызнулся библиотекарь, делая еще одну попытку. — У тебя руки короткие! И вообще, почти дотянулся!
Стремянка качнулась так, что верхние книги на соседней полке задрожали. Одна даже выдвинулась на край, готовая последовать примеру своих упавших собратьев.
Я быстро подошел, перехватил стремянку с другой стороны.
Кирилл Матвеевич обернулся посмотреть на подмогу.
— А, господин Ключевский! Вовремя! Митя хороший мальчик, но хлипковат. Гимназическое образование мышцы не развивает.
— Я вообще-то не хлипкий! — обиделся парень. — Просто лестница старая.
— Плохому танцору всегда что-то мешает, — парировал дядя, наконец ухватив нужную книгу. — Есть! Попался, голубчик!
Он победно выдернул том. Слишком резко. Стремянка опасно накренилась, Кирилл Матвеевич взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Книга полетела вниз. Митя бросился ловить, то ли дядю, то ли книгу. В результате не поймал ни то, ни другое.
Том «История купеческих родов Озерного края» грохнулся на пол, раскрывшись ровно посередине. Страницы зашелестели от сквозняка.
— Вот теперь можно спускаться, — заметил я, крепче удерживая стремянку.
Кирилл Матвеевич спустился с достоинством римского сенатора, сходящего с трибуны. Отряхнул жилет, поправил очки, пригладил волосы. Только потом поднял книгу, осмотрел на предмет повреждений.
— Цела, слава богу. Профессор из Университета не простил бы. Митя, отнеси в контору, упакуешь для отправки. И аккуратно! Это не учебник арифметики!
Гимназист взял том двумя руками, поморщился.
— Тяжелая зараза. Кто вообще пишет такие кирпичи?
— Люди, у которых есть что сказать, — отрезал дядя. — В отличие от современных писак, которые растягивают одну мысль на двенадцать томов. Иди уже!
Митя побрел к выходу, бормоча что-то про эксплуатацию детского труда и нарушение прав учащихся.
Кирилл Матвеевич тем временем отставил стремянку к стене, критически ее осмотрел.
— Сто лет ей, наверное. Еще мой предшественник пользовался. Скрипит, шатается, но держит. Так что вас привело, господин Ключевский? Редко встретишь у молодёжи подобную тягу к знаниям, как у вас. Разве что в сессию.
— Местный фольклор, — ответил я. — Предания, легенды. И газетные заметки о происшествиях на воде за последние лет десять-пятнадцать.
Библиотекарь почесал подбородок. На манжете остался след книжной пыли.
— Фольклор… Происшествия на воде… Специфическое сочетание. Статью пишете? Или диссертацию?
— Исследование. Для личных целей.
— Ага, личные цели, — хмыкнул он. — У нас тут все для личных целей исследуют. На прошлой неделе барышня из института искала материалы о русалках. Тоже для личных целей. Оказалось, роман пишет. «Истинная для Тритона», представляете?
Он направился к каталожным ящикам — длинному ряду деревянных коробок с медными ручками. Каждая размером с обувную коробку, набитая карточками.
— Так, фольклор у нас… — он выдвинул ящик с буквами «Е-З», быстро перебирая карточки. Пальцы мелькали с ловкостью карточного шулера. — Есть. «Сказания Озерного края» Мельникова, издание восемьдесят седьмого года. «Народные былины и поверья», сборник без указания составителя. «Легенды о водяных и русалках», это вообще детская книжка, но на этнографическом материале.
Он выписывал шифры на клочке бумаги. Почерк неразборчивый, как у всех библиотекарей.
— А газеты в подвале. Митя!
Никакой реакции.
— Митя, оглох что ли⁈
Из-за двери высунулась взъерошенная голова племянника.
— Я книгу упаковываю! Вы же сказали аккуратно!
— Упаковывай быстрее и спускайся в архив. Принесешь подшивки «Озерных ведомостей» за… — он посмотрел на меня вопросительно.
— За последние пятнадцать лет будет достаточно.
— Слышал? За пятнадцать лет. И «Синеозерского вестника» тоже.
Митя простонал.
— Это же целая гора! Я надорвусь!
— Вот и мышцы накачаешь. Две пользы сразу.
Пока племянник топал в подвал, бурча вполголоса, Кирилл Матвеевич притащил стопку книг. Поставил на стол с глухим стуком.