— Начните с этой, — он выдернул из середины стопки потрепанный том. — «Гиблые воды Озерного края». Автор, некто Федор Васнецов, сам чуть не утонул в трех разных местах. Описывает очень… живописно.
Книга выглядела так, словно ее читали сотни раз. Кожаный переплет потрескался, углы обтрепались. На корешке еле различимое золотое тиснение. Внутри — пожелтевшие страницы с неровными краями, старый шрифт с длинными «ятями» и твердыми знаками.
Оглавление читалось как путеводитель самоубийцы: «Синяя дыра, или Мѣсто, гдѣ вода тянетъ внизъ», «Озеро Глухое и сокрытыя въ немъ тайны», «Бабій затонъ — омутъ для молодыхъ жениховъ», «Черная яма — врата въ преисподнюю».
Я открыл главу о Синей дыре. Васнецов писал витиевато, но образно:
«Въ полуденный часъ вода представляется взору обыкновенною, развѣ что цвѣтъ ея отдаетъ синевою необычайной глубины. Но едва солнце начнетъ склонятися къ закату, какъ изъ самой бездны подымается дивное свѣченіе, подобное сѣверному сіянію, заточенному подъ водною толщею. Мѣстные обыватели обходятъ сіе мѣсто за версту.»
Интересная информация. Свечение вполне может быть признаком энергии
Митя притащил первую охапку газет. Подшивки в картонных папках, перевязанные бечевкой.
— Это только за первые пять лет, — пропыхтел он, вываливая ношу на соседний стол. — Остальные сейчас принесу. Если не помру по дороге.
Я погрузился в чтение, пока парень таскал остальные подшивки. Газеты оказались золотой жилой. Регулярные заметки о происшествиях, часто с подробностями, которые Васнецов деликатно опускал.
«Загадочная гибель приезжего коммерсанта в Синей дыре» — Человек был опытным пловцом, нырнул за упавшей тростью, не вынырнул.
«Две жертвы озера Глухого» — Молодые люди решили искупаться в новолуние. Нашли только одежду на берегу.
«Бабий затон забрал восьмого» — прошлый год. И снова молодой мужчина, недавно женившийся.
Закономерность была очевидна. Синяя дыра «работала» постоянно, независимо от времени суток и фазы луны. Озеро Глухое только в новолуние. Бабий затон выбирал исключительно женатых мужчин от двадцати до тридцати лет.
— Занимательное чтение? — Кирилл Матвеевич устроился напротив с чашкой чая.
— Более чем. Особенно закономерности.
Мне стало по-настоящему интересно. Если элементаль достаточно силен, чтобы создавать постоянное свечение, то он накопил изрядную энергию. Как раз то, что нужно для зарядки камней. И для пополнения собственных резервов.
— Не вздумайте туда соваться, — Кирилл Матвеевич смотрел на меня поверх очков. — Вижу, как у вас глаза загорелись. Это же верная смерть.
— Я осторожный человек.
— Все так говорят. А потом их вылавливают. Или не вылавливают, что еще хуже.
В этот момент чарофон в кармане завибрировал. Вибрация была такой сильной, что зазвенела ложечка в блюдце.
— Простите, — я встал, отошел к окну.
Голос Золотова ворвался в ухо как набат:
— Данила! Господи, где вы⁈ Тут кошмар! Толпа! Человек тридцать, не меньше! Все ломятся в лавку, требуют найти их вещи!
Еще с улицы я услышал шум. Не просто шум — гвалт, как на базаре в разгар торговли. Только вместо «свежая рыба» и «яблоки, сладкие яблоки» доносилось:
— Мои запонки стоят больше!
— Я первый пришел!
— Это государственная собственность!
Толпа у входа в лавку напоминала осаждающую армию. Человек двадцать пять, не меньше. Прилично одетые господа толкались локтями как уличные мальчишки. Дамы в кружевах теснили друг друга зонтиками. Какой-то молодой человек в рабочей куртке безуспешно пытался протиснуться через стену из бархатных спин.
Я протиснулся к двери, используя ящик с камнями как таран. Десять человек одновременно обернулись с надеждой.
— Вы из Бюро находок?
— Молодой человек, вы ныряльщик?
— Пропустите специалиста!
Внутри творилось нечто невообразимое.
Толстый господин в бархатной жилетке занял прилавок, разложив на нем какие-то бумаги. Рядом тощий чиновник в форменном мундире стучал тростью по полу, требуя внимания. У стеллажа с фарфором застыла пожилая женщина в поношенном платье, прижимая к груди потертую сумочку. Она была единственной, кто не кричал.
— Господа! — попытался перекричать толпу Золотов. — Пожалуйста, по очереди!
— Какая очередь⁈ — взревел толстяк. — Мои запонки стоят три тысячи! Бриллианты!
— Моя печать важнее! — не остался в долгу чиновник. — Без нее я не могу заверять документы!
Молодой человек в рабочей куртке, который наконец протиснулся внутрь, отчаянно пытался что-то объяснить, но его никто не слушал.