Я бросил взгляд на механика, стоящего у штурвала. Он не смотрел в нашу сторону, а его махина тем временем постепенно приближалась к нам.
Ультиматум, вот что это такое. Сбрось ход, или тебя раздавит. Не знаю, готов ли был Кузьмич пойти до конца. Думаю, большинство его противников ломалось раньше, не выдержав морального давления.
Борт катера и обрывистый берег выглядели в точности как молот и наковальня.
«Данила!» — испуганно заверещала Капля, — «Палки! Палки со дна! Опасно!»
Я увидел всё её глазами. Прямо поперёк нашего курса из дна словно гнилые зубы торчали брёвна старой пристани. Её самой не было и в помине. Сверху вода была совершенно гладкой, мирной, поросшей кувшинками.
Моя лодка неслась прямо на них. Столкновение неизбежно. Справа берег, слева катер.
Знал ли об этой ловушке сам Кузьмич? Мозг стремительно просчитывал варианты. Нет, не знал. Его правый борт приходится точно на крайнюю сваю. Пропорет от носа до кормы, так что катер отправится на дно.
До преграды осталось десять метров, пять, один…
Я сосредоточился и вода стала плотной. Тот самый водный щит, который отбивал атаки, только лежащий плашмя под наклоном и закрывший брёвна.
— Держись! — только успел крикнуть я.
Лодка подпрыгнула, вылетев из воды всем корпусом и спустя пару метров с размаха плюхнулась брюхом прямо в кувшинки. Брызги окатили всё вокруг, включая Кузьмича.
Но тому было не до этого.
Щит прикрыл весь ряд брёвен, так что катер просто оттолкнуло в сторону. Опытный речник тут же выкрутил штурвал, вернувшись на курс.
Я видел, как он взволнованно крикнул что-то Добролюбову, тот полез в трюм. Сообразили, что наткнулись на препятствие и теперь ищут течь. Ничего там нет, вам повезло, что рядом был Архимаг.
Наверное, я мог бы просто ничего не делать и дать Кузьмичу утопить свой катер. В конце концов он сам создал эту ситуацию.
Победа в гонке и посрамление противника были бы мне обеспечены. Но это был бы уже не я.
— Отрываемся! — Волнов едва не подскакивал в лодке от радости, большого труда стоило удержать его на месте. — Гляди-ка!
Но его радость была преждевременной. Течение стало ослабевать. Мы снова вышли на прямой и широкий участок.
И тут катер Кузьмича показал, на что способен. На прямой воде, без помех и хитростей, промышленный движитель выдал всю мощь. Катер рванул вперед как спущенная с поводка гончая.
К маяку мы вышли вровень. Я видел профиль Добролюбова, неподвижный, как у статуи. Рядом Кузьмич орудовал рычагами и вентилями своего механического чуда, что-то постоянно подкручивая и регулируя.
Отсюда я увидел русалочий остров. Клочок земли метров тридцать в длину, поросший чахлыми ивами. Они склонились над водой, словно пытались напиться, но боялись упасть. По правилам, остров надо было обогнуть слева.
Мы оба прошли его по широкой дуге. А дальше,
Три корпуса разрыва… четыре… пять…
— Всё! — простонал Волнов. — Конец! Проиграли! Он нас делает, как детей.
Действительно делает. И проблема во встречном течении. То что раньше помогало, теперь стало помехой. Катер Кузьмича куда более мощный и тяжелый, пёр против течения как утюг. А нашу лодочку сносило.
Оставалось выбрать самый спокойный участок, но его уже занял Кузьмич и не собирался нас пропускать.
Добролюбов в катере расслабился, откинулся на спинку сиденья. Даже что-то сказал Кузьмичу — судя по жестам, поздравлял.
Но я не собирался сдаваться.
Трение. Если удастся его снизить, то и влияние течения уменьшится. К сожалению, натянуть на всю лодку пузырь защитной плёнки я не мог. Хотя бы потому, что тогда его увидит Волнов.
Можно создать под днищем что-то вроде щита из уплотнённой воды. Но держать щит подолгу очень тяжело для моего скромного резерва. Это заклинание разовое и энергозатратное. Вот если что-то постоянное…
Раз!
И под днищем лодки сформировался элементаль. Он зацепился за днище своими щупальцами-отростками и, повинуясь приказу, растёкся тонкой лужицей.
Бац! Ещё один!
Меньше минуты мне понадобилось, чтобы накрыть всё днище нашей лодочки тонкой пленкой элементалей. Эффект даже превзошел ожидания.
Лодка помчалась словно санки с горы. Скорость разом выросла почти вполовину.
Мы промчались мимо катера, словно он стоял на пристани.
Волнов даже издевательски помахал Кузьмичу и Добролюбову рукой.
— Ура! — старый лодочник едва не вывалился за борт. — Мы впереди!
Я видел лицо Добролюбова. Все такое же каменное, но в глазах мелькнуло что-то похожее на интерес. Или уважение? Он понимал, что происходит что-то необычное.