Я плыл по каналу, размышляя о предстоящих делах. Библиотека, поиски информации об очередном «гиблом месте», камни для Добролюбова… И вдруг поймал себя на мысли, что давно не виделся с Надеждой Светловой. Три дня прошло с последней встречи. Для партнёров по проекту это нормальный срок, но что-то внутри настойчиво требовало увидеть её снова.
Формального повода для звонка не было. Корпуса приборов от Шестакова будут готовы только послезавтра, новых прорывов в исследованиях тоже нет.
Но после того как мы вместе гонялись по Аптечному переулку за сбежавшим элементалем, после увлеченной работы над чертежами тестера, после её спокойного «я никому не расскажу» в ответ на мою тайну, мы вышли на новый уровень доверия.
Я с удивлением понял, что Надя стала единственным человеком, с которым мне будет приятно увидеться просто так. Я чувствовал в ней талант и внутреннее благородство и при этом никакого коварства или корысти.
Поэтому я просто достал чарофон и набрал ее номер.
— Клиника доктора Светловой, — голос в трубке звучал чуть устало.
— Надежда, это Данила. Не помешал?
— Данила! — грохот на том конце провода, звон разбитого стекла, что-то тяжёлое покатилось по полу. — Ой, простите. Я только что… впрочем, неважно, у меня еще есть. Нет, конечно не помешали! У меня есть потрясающие новости! А вы почему звоните? Что-то случилось?
— Нет, просто хочу предложить пообедать вместе. Обсудим ваши находки за нормальной едой, а не в окружении колб с заразой.
— Боже, да! Еда! Я помню это слово! Это то, что нормальные люди употребляют три раза в день, да?
Я улыбнулся. Это так на неё похоже — увлечься до полного забвения. В прошлой жизни я знал таких магов-исследователей. Они либо делали великие открытия, либо умирали от истощения над своими манускриптами.
— Тогда с меня обед, а с вас «потрясающие новости», — сказал я. — Буду у вас через полчаса.
Глава 4
Аптечный переулок дремал в полуденной тишине. Воздух здесь всегда был густой от запахов. Пахло сушеной ромашкой, цветущей липой, мятой, и еще чем-то неуловимо терпким, лекарственным.
Надежда вышла из дверей клиники, на ходу поправляя воротничок и манжеты синей блузки. Видно, только что сняла с себя белый халат, чтобы оставить внутри.
Движения у неё были быстрые, немного угловатые. Как у человека, который внезапно вспомнил о существовании внешнего мира. В причёске, обычно изящной и аккуратной, красовался воткнутый в светлый пучок карандаш. Наверное, записывала что-то и машинально засунула в волосы.
Стетоскоп болтался на шее, блестя как ожерелье.
— Готова! То есть… ой, секунду…
Она остановилась, осмотрела себя. Сняла стетоскоп, аккуратно сложила его концы, убрала в сумку. Потом нащупала рукой карандаш в волосах, попыталась вытащить, но тот намертво запутался.
— Ай! Ай-ай-ай! Данила, помогите, пожалуйста!
Подошёл ближе. Карандаш действительно безнадёжно застрял. Пришлось осторожно распутывать волосы, прядь за прядью. Они были очень мягкие, шелковистые на ощупь.
— Вот так… ещё немного… всё, свободны.
— Спасибо! — она потёрла голову, проверяя, не осталось ли ещё карандашей. — Я вечно забываю, что засовываю их в причёску. Оказывается, это очень удобно. На прошлой неделе обнаружила там три штуки одновременно. Целый арсенал!
Мы неспешно пошли по переулку. Надежда вела уверенно, здороваясь по пути с прохожими. За месяц в городе она успела стать своей.
— Я знаю отличное место. «Трактир у Трёх мостов». Там недорого, но готовит сама хозяйка, Маша. Домашняя кухня, всё свежее, с душой.
— Как же вы узнали про это место, если забываете обедать? — подшутил я.
— О, вы угадали, — улыбнулась Надя, — Я бы ни за что не узнала. Это Маша подсказала, она меня подкармливает с тех пор, как я вылечила её астму.
— Астму?
— Которая оказалась вовсе не астмой! — победно заявила Надя. — Представляете, женщина десять лет мучилась, кашляла по ночам, задыхалась. А оказалось, банальная аллергия на козью шерсть! Старый бабушкин плед, семейная реликвия. Подарила его племяннице, и «астма» исчезла за два дня. Маша теперь считает меня волшебницей.
Трактир понравился мне сразу.
Зал был небольшой, но уютный до невозможности. Деревянные столы, отполированные до медового блеска локтями тысяч посетителей. На стенах старые фотографии Синеозёрска, пожелтевшие от времени. В углу булькал огромный аквариум. На дне дремал толстый сом. Я пожалел об отсутствии Капли, ей бы тут понравилось.
— Надежда Андреевна! — из кухни выплыла Маша.
Полная женщина лет пятидесяти, с добрым круглым лицом и быстрыми карими глазами. Щёки розовые от жара печи, на лбу испарина. Фартук безупречно чистый, но руки в муке, видимо, как раз тесто месила для вечерней выпечки.