— Каждые пятнадцать минут делай перерыв. Бери камень в руку и пытайся мысленно его согреть. Представляй, что внутри тебя есть тёплый источник, и ты направляешь это тепло в камень.
Федька взял осколок двумя пальцами, разглядывая с благоговением.
— А зачем это нужно, господин Ключевский?
— Это упражнение для развития внутренней энергии. Каждая попытка передать тепло камню будет тренировать твои внутенние каналы. Как мышцы растут от нагрузки, так и способности развиваются от использования.
На самом деле всё было несколько сложнее. Попытки передать энергию камню будут опустошать его внутренний резерв, заставляя организм не только восстанавливать потраченное, но и наращивать объём.
Через месяц таких упражнений его магический потенциал удвоится. Но объяснять такие тонкости пока рано, ведь парень может перестараться и навредить себе.
Я вышел из дома Елены Павловны, отправил Федьку в лавку к Золотову и снова набрал номер Аглаи. Тишина. Чарофон даже не сбрасывал вызов, просто бесконечные гудки уходили в пустоту, как камни, брошенные в колодец.
Забавно. Уж не сбежала ли она вместе с кулоном?
Спустился к каналу, где покачивалась на воде моя верная лодка. Утренняя роса всё ещё блестела на деревянных бортах, собираясь в крупные капли и скатываясь в воду с тихим плеском.
Движетель ожил с первого движения рычага, работая с мягким гудением, похожим на мурчание довольного кота.
«Капля!»
«Данила зовёт! Что нужно?» — отозвалась она откуда-то из глубины канала.
«Проверь квартиру Аглаи. Помнишь путь?»
«Капля помнит! Капля всё помнит! Через трубы можно!»
Я поплыл по утренним каналам, вдыхая особенный запах города, просыпающегося после ночи. Это была смесь свежего хлеба из пекарен, дыма из труб, водорослей и той неуловимой свежести, которая бывает только в первые часы после рассвета.
На Торговом мосту уже выстроились цветочницы с корзинами роз и гвоздик, их яркие платки создавали пёструю мозаику на фоне серого камня. Грузовая баржа с углём медленно проползала мимо, оставляя на воде радужные разводы машинного масла.
«Аглая спит!» — прилетел возмущенный мыслеобраз от Капли. — «Спит как сурок зимой! Храпит! Одежда везде!»
Усмехнулся. Ну конечно. Пока я тут размышляю о её судьбе, дама просто отсыпается после вечеринки. Впрочем, это даже хорошо, ведь значит, всё прошло без эксцессов.
Причалил у дома на Французской набережной. Гранитные ступени, стёртые тысячами ног, вели от воды прямо к парадной двери. Пятиэтажное здание из серого камня с коваными балконами смотрело на канал рядами окон. Некоторые уже открыты, и оттуда доносились звуки утренней жизни: детский плач, звон посуды, чей-то зычный бас, распевающий арию из оперы.
Поднялся на третий этаж. Ковровая дорожка на лестнице приглушала шаги.
Позвонил в дверь с медной табличкой «А. Степанова». Колокольчик отозвался мелодичным перезвоном где-то в глубине квартиры.
Дверь открылась почти сразу. Горничная оказалась девушкой лет восемнадцати, невысокой и худенькой, с таким количеством веснушек на курносом носу, что казалось, будто кто-то брызнул на неё коричневой краской.
Рыжие волосы были строго убраны под белый чепец, но несколько непокорных прядей выбивались, завиваясь колечками у висков. Серые глаза смотрели с любопытством, которое она тщетно пыталась скрыть за маской служебной вежливости.
На ней был простой чёрный сарафан с белым передником, безупречно чистым и накрахмаленным до хруста.
— Доброе утро, — горничная присела в книксене, чуть не зацепившись подолом за порог. — Ой, простите… То есть, добро пожаловать! Но госпожа строго-настрого запретила кого-либо пускать. Она… отдыхает после вчерашнего вечера.
Говоря это, девушка покраснела. Веснушки стали ещё заметнее на алеющих щеках. Видимо, «отдых» госпожи включал в себя довольно красочные подробности.
В этот момент из глубины квартиры раздался пронзительный визг, за которым последовала витиеватая ругань. Судя по интонациям и обилию французских междометий, мадемуазель Аглая только что обнаружила над собой облако ледяной водяной взвеси. Что-то с грохотом упало, возможно, ночной столик. Потом звон. Это уже точно стакан.
Я не стал устраивать грубое пробуждение водой, как с рыбаками в Бабьем затоне. Аглая всё-таки дама, пусть и специфической профессии. Вместо потока воды я создал над её кроватью мелкую ледяную морось. Холодный туман, который мягко, но настойчиво возвращает в сознание. Гуманнее, но не менее эффективно.
Девушка метнулась внутрь с проворством испуганной мыши, на ходу поправляя сбившийся чепец. Приглушённый диалог долетал через приоткрытую дверь: