Шестнадцатый. Семнадцатый. Восемнадцатый.
Я чувствовал, как с каждым поглощённым врагом через нашу связь течёт всё больше энергии. Очищенной, преобразованной, но такой мощной, что мой магический резерв начал переполняться. Русалочьи камни уже не были тёплыми, они обжигали. Со стороны они наверное сейчас сияют как звёзды.
Двадцать пятый. Двадцать шестой. Двадцать седьмой.
Остались последние трое. Самые крупные, самые хитрые, самые опасные. Они держались вместе, спина к спине, готовые к последнему бою.
Капля остановилась перед ними. Вода, из которой состояло её тело, светилась изнутри мягким голубым светом, признак колоссальной энергии, сконцентрированной внутри.
«Последние!» — пропела она почти жалостно. — «Всего три! Мало!»
Элементали не двигались. Ждали. Они понимали, что бежать некуда, но и атаковать первыми не решались.
Тогда Капля сделала нечто неожиданное.
Она запела, тихо, почти без интонаций. Не так сладко и тоскливо, как пела Пелагея.
Я почувствовал, как от Капли исходят волны… сочувствия? Понимания? Она обращалась к самой воде, больной, изуродованной. Напоминала, что они были раньше частью великой стихии.
Один из элементалей дрогнул. На мгновение в его искажённой форме мелькнуло что-то похожее на… Сожаление? Желание вернуться к тому, что было потеряно?
Этого мгновения хватило.
Капля текла к нему мягко, почти нежно. Погладила лапкой его огромный бок. И стала вытягивать энергию, но не грубо, а аккуратно, не причиняя боли.
Элементаль не сопротивлялся. Может, устал. Может, понял, что это единственный путь к освобождению. Искажённая энергия вытекала из него тёмными струями, а сам он становился всё меньше, всё прозрачнее.
В конце остался крохотный, едва заметный сгусток чистой воды. Он вспыхнул о и растворился в подземном озере, вернувшись домой.
«Бедненький», — вздохнула Капля. — «Так долго болел.».
Два оставшихся элементаля атаковали одновременно, воспользовавшись моментом её «слабости». Глупцы. Сочувствие Капли не делало её уязвимой. Просто давало выбор.
Они выбрали войну.
Капля встретила их атаку с яростью цунами. Больше никакой жалости. Никакой мягкости. Только первобытная ярость стихии, защищающей свою территорию.
Несколько сильных ударов.
И вдруг — тишина.
Подземное озеро, ещё минуту назад бурлящее от битвы, застыло в первозданном покое. Ни одного заражённого элементаля. Ни следа скверны. Только чистая, кристально прозрачная вода, какой она была задумана природой.
Капля медленно приняла свою обычную форму, крохотной водяной выдры, которая может уместиться в ладони. Но теперь она светилась так ярко, что освещала добрых полсотни метров вокруг себя. Переполненная энергией десятков тысяч очищенных элементалей.
«Капля победила!» — с восторгом забулькала она. — «Все злые съедены! Вода чистая! Данила видел? Данила рад?»
«Я горжусь тобой, малышка. Ты настоящий герой».
«Ура! Капля герой! Капля… ой».
Она вдруг замерла, глядя на меня. Потому что, пока Капля сражалась, я делал то, к чему обычное человеческое тело не слишком приспособлено.
Вся энергия поглощённых элементалей, возвращалась ко мне через эмпатическую связь. Очищенная, преобразованная, готовая к использованию. Но её было слишком много. Чудовищно много.
«Данила?» — встревоженный голос Капли звучал словно издалека.
Мир взорвался светом и болью. Каждая клетка тела наполнилась энергией. А потом я окончательно отключился.
Сначала я почувствовал прохладу..
Кто-то осторожно промокал моё лицо мокрой тканью, и от прикосновения по коже расходились круги приятной прохлады. Сознание плавало где-то между сном и явью, не желая полностью возвращаться в реальность.
Потом голоса. Приглушённые, встревоженные.
— Пульс стабилизируется — женский голос, профессиональный, но с нотками тревоги. Надежда. — Это хороший знак.
— Сколько он уже так лежит? — мужской, грубоватый. Волнов, точно он. В его голосе слышалось нетерпение человека, привыкшего к действию, а не ожиданию.
— Уже двадцать минут, — послышался сухой щелчок карманных часов и голос Добролюбова. — С того момента, как перестал… светиться.
Светиться? Ах да. Переход на новый уровень. Я стал Мастером первого ранга. Чем выше уровень, тем сильнее переход сказывается на человеческом теле.
Интересно, как это выглядело со стороны?
Я попытался открыть глаза. Получилось не сразу, веки словно приклеились.
Первое, что я увидел, обеспокоенное лицо Надежды, склонившееся надо мной. В руке она держала хронометр, другой проверяла мой пульс.