Десятки. Сотни. Тысячи. Дети, оставленные своими родителями из-за гибели последних или в силу иных непреодолимых обстоятельств. Дети, оказавшиеся ненужными своим родственникам, оказавшиеся один на один с этим не самым дружелюбным миром.
– Десятки, – кивнул Андрей. – Десятки – и если наш Ноль и правда повстречал кого-то, кто владеет исчерпывающими знаниями о самозахвате, то это десятки потенциальных террористов.
Павел покачал головой.
– Нет. Вряд ли. Оставим необходимость иметь д-для связи с Истоком п-полноценное энергетическое ядро, которое есть хорошо если у каждого д-десятитысячного. Д-даже если вдруг кто-то нашел вариант д-доформировывать ядра… Как ты себе это п-представляешь? Кто-то ходит п-по д-детским д-домам, п-приютам и п-приемным семьям и п-предлагает отказникам магию, что ли? Глупости. П-просто эти… люди меньше защищены здравым смыслом, вот и все.
– Меньше защищены здравым смыслом? – удивления в тоне Андрея хватило бы на двоих. – Паша, ты видишь пример перед глазами. У Инги мало здравого смысла?
Павел фыркнул.
– Немного, коль решила п-прогуляться с дружком, чье рыло в пуху. Анатолий вон образец разумности – снюхался с п-палачом своего шефа. Алхимическое внушение истаивает, я п-проверял. У Ноля что, все отлично? Убийца и п-подонок. Уверен, список можно п-продолжить. Исключения лишь п-подтверждают п-правило.
Андрей покачал головой.
– Паша, мы говорим о людях, которым совершенно нечего терять. Для которых есть только они сами и мир вокруг, не самый приятный и справедливый. И когда появляется кто-то, чье предложение о работе не вызывало страха – почему бы не согласиться? Терять все равно нечего.
– Нечего? Собственную совесть, например?
Негатор криво усмехнулся.
– Паша, когда у тебя нет ни еды, ни крыши над головой – совесть быстро уступает место желанию выжить. Тебе некуда возвращаться, тебя никто не ждет, никто не протянет руки, если ты оступишься, никто не даст денег и рекомендаций. Все эти рассказы о государственном жилье – миф, на деле получишь максимум деревенскую развалюху без работы на десятки километров вокруг. Никаких перспектив. Никакого образования – очень и очень часто. Никаких ориентиров. И тут появляется тот, кто готов дать денег, крышу над головой, кто искренне восхищается твоими талантами. Кто рассказывает о том, что ты нужен миру, что ты сделаешь страну лучше, что ты исправишь несправедливость, и что твои дети не будут переживать то же, что и ты. Да, разумеется, не каждый согласится. Но будут и те, кто примет протянутую руку, пусть это и будет рука Дьявола. Просто потому, что никто больше руку протянуть не готов.
Маг склонил голову. Необычно. Лопухов обычно спокоен, а тут столько эмоций…
– Это фантазия, или...
– Или. В силу определенных обстоятельств я три года провел в приюте. Хватило, чтобы понимать тех, кто там оказался. Моя ситуация разрешилась, я вернулся домой. Но в определенный момент я был вполне уверен, что все ровно так, как я описал выше. И – моя ситуация разрешилась. Тех, кто жил со мной там, – нет.
Павел мотнул головой.
– Д-да какая разница? Мы говорим о желающих взорвать «Град» в момент, когда там б-будет целая толпа народу! Я не эксперт в п-психологии сирот, но все же п-предполагаю, что д-даже выросший в п-приюте д-должен п-понимать, что это – крайне п-поганая идея.
– Если притом ты ведешь священную войну за лучший мир… Паша, твой брат вел за собой тысячи магией, но и не только ей. Он стал символом. Рожденный аристократом, повернувшийся к народу… Он многим дал цель, понимаешь? Цель. Народовольцы проиграли и были разбиты. Но, как и раньше, если дать цель тому, кому нечего терять, то он ради этой цели свернет горы. Или убьет многих.
Павел не нашелся что ответить. К тому же Андрей сосредоточился на экране ноутбука, явно отвлекшись от беседы.
Спустя несколько минут в тишине маг уже собрался уходить, как негатор неожиданно заговорил:
– К тому же альтернативы все равно нет. Стоит Нолю прекратить выполнять чужие приказы и стремиться к чужой цели, как он умрет.
– П-почему это?
Андрей повернул ноутбук.
Маг пробежал глазами документ. Два документа. В первом шла речь об аварии, случившейся шестнадцать лет назад под Рязанью. В полицейский экипаж, преследовавший с включенными маячками кого-то из народовольцев, на повороте врезалась гражданская машина. Обереги имелись лишь у слуг закона, скорость приличная… Выжил только десятилетний мальчик, оставшийся хромым, обезображенным, получивший множество иных проблем со здоровьем – Клим Васин. Увы, родственники его родителей не захотели забирать себе ребенка, который к тому же страдал амнезией и рядом неврологических проблем, и Клим попал в сиротский дом.