Хотя, может, Инга просто рассчитывала увидеть Толика таким, как запомнила, не задумываясь о том, что если у нее последние пару лет прошли насыщенно, то и у приятеля наверняка не меньше всего случилось. И в этом «всем» уже не было места длинным волосам и кожаной куртке с неприличной надписью на спине.
Инга поймала себя на мысли, что думает не над своим отношением к Москве, а совсем о другом: можно ли доверять этому новому изменившемуся Толику?
Впрочем, и эту мысль не стоило озвучивать вслух.
– Тебе тут нравится? – поинтересовалась Инга, уводя разговор в другое русло.
Редкая переписка – это одно, а вот поговорить вживую – совсем другое. В тексте приятель мог спрятать от нее ложь, в словах – никогда.
Толик решительно кивнул.
– Непривычно, правда, немного. Я ж в приемной жил в деревне, а в приюте, сама знаешь, считай, в лесу торчали. Потом юг наш с тобой и с Анискиными, все эти приключения под открытым небом… Но на побережье города меньше, людей меньше, всего меньше. А тут – столько народу разного, и иностранцы, и дворяне потомственные, и настоящего мага можно встретить. Метро, опять же, здания большие такие, прям до неба… И возможности. Возможности, Ин! Я ведь говорил, что найду здесь для нас место, а? Да и Ленке тут нравится, – обезоруживающе улыбнулся Толик.
Приятель, сколько Инга помнила, вечно метался между собственной симпатией к Ленке Анискиной и тем фактом, что она – сестра Сережи, близкого друга, отношения с которым Толик портить не хотел. Видать, все-таки сделал выбор.
Вчетвером они сбежали из приюта четыре года назад. Символично… Точнее, Толик-то просто на вольные хлеба ушел, а вот Инга с Анискиными именно что сбежали. Близнецам воля светила через год, а жизнь стала уже невыносима, а Инге… Ей никогда не удалось бы покинуть приют, так что уходила она без сожалений.
Как только близнецы стали совершеннолетними, они с Толиком рванули в Москву. Можно было и в столицу, конечно, но все же Москва – город торговый, там работы больше, да и давно заведено: если нечего терять, то тебе рада Столица Монет, а если есть деньги или влияние, то перебирайся в Петербург и крутись в высшем обществе.
– Вы вместе?
– Я чувствую в твоих словах скепсис, – Толик откинулся на спинку стула, – и скепсис этот зря.
Он повернул руку – и Инга заметила тонкий ободок кольца.
– Это…
– Ага, – приятель улыбнулся во все свои тридцать два зуба, – месяц как.
– Поздравляю!
Значит, Толик добился-таки своего…
Он ведь звал в Москву с самого начала, предлагал в Столице Монет вчетвером устраиваться, но Инга отказалась наотрез. По югу с его множеством приезжих и малым количеством магиков, по селениям Кубанской или Черноморской губерний она могла путешествовать без особой боязни. Стоило, конечно, соблюдать осторожность: нарушь Инга закон, все быстро бы вскрылось и ее вернули бы в приют. Но пока живешь тихо – никто не задает вопросов. Летом на море есть где заработать: хоть горничной, хоть продавцом всякой курортной всячины, хоть аниматором. Денег накопишь – и в глушь, жить в развалюхах, помогать по хозяйству старикам – до следующего лета. Пару раз едва не попалась, но пронесло.
А вот крупные города, с их существующей системой контроля за магиками, Ингу не прельщали. Остановят еще люди из Особого отдела, а они могли взять в оборот любого одаренного, и все, пиши пропало. В провинции особистов не встретить, в отличие от Москвы или Петербурга.
Может страх и надуманный, но все же. Да и не хотелось менять уже налаженную, в общем-то, жизнь. Так прошли четыре года, и прошли бы еще четыре, но…
Но написал Толик, предлагая работу с проживанием и очень, очень хорошей зарплатой. Приятель клялся и божился, что все честно и чисто, намекал на перспективы, легализацию и прочие блага, получаемые в обход закона за большие суммы. Прислал денег на билет, чтобы не в товарняках кататься. Да, в кассах Инге делать нечего, но с помощью частников и с деньгами можно добраться куда угодно и без паспорта. Можно было бы, конечно, взять присланное и уехать подальше, но…
Все же Толик прав – в Москве больше перспектив. И он и правда обещал найти ей, Инге, тут место, и сдержал ведь обещание.