- Я видела, что в селение приехали тагалоры. Повитуха упоминала, что они сейчас стоят рядом с мельничной запрудой и с ними какой-то важный старик в чёрном плаще, расшитом золотом. Я думаю, что тебе необходимо переговорить с ними, а вдруг они помогут?
Мона с ужасом взглянула на подругу.
- Ты с ума сошла! Они заберут ребёнка, а меня и тебя тихо скормят каким-нибудь тварям!
- Риск есть, Мона! Но сейчас главное спасти малыша. Тут уж не до страхов. И потом, я не думаю, что они вот так просто лишат сына матери. Тем более, что ты ещё кормишь его грудью.
Мона затравленно посмотрела на Шелу, понимая, что та права и выбора у неё нет. Она склонила голову вниз и, приняв тяжёлое решение, передала ей сына.
- Ты сможешь продержаться ещё с час? Я поеду к ним и попрошу о помощи. Старик в чёрном плаще – шаман. Среди них есть целители. Будем надеяться на лучшее.
Верховный шаман союза племён арцог Асур Голанер равнодушно наблюдал за приближающейся к ним молодой женщиной. Лицо пришлой было напряжено, руки крепко сжимали поводья лошади. Она остановила лошадь на положенном отдалении от них и, подойдя к строго установленной границе, замерла, не переступая её, наклонив голову и сложив руки на груди. Брови арцога чуть заметно приподнялись в изумлении. Пришлая приняла позу подчинения, положенную тафам, при обращении к своему господину. Равнодушие Голанера испарилось само собой. Он слегка двинул кистью руки, отдавая приказ подвести просительницу к нему.
Девушка медленно приблизилась, по-прежнему не поднимая лица и, молча встала перед ним на колени, ожидая разрешения заговорить. Всё интереснее и интереснее, подумал арцог. Всё ещё не веря себе, сделал характерный щелчок пальцами, разрешающий тафе говорить. И она поняла его! Дальнейшее повергло верховного шамана в шок, переросший сначала в ярость, которая, однако, тихо угасла и сменилась сильным желанием разобраться и осознанием, что перед ним не обычная пришлая. Девушка подняла голову, и, по-прежнему, не опуская рук от груди, произнесла тихим голосом на чистейшем языке тагалоров:
- Мой сын болен, ему очень плохо и я покорно прошу шамана о помощи.
Уверенность в необычности происходящего ещё более окрепла, когда он уловил многократно усилившийся аромат илана, разлившийся из амулета, лежащего рядом с ним на столе. Ноздри пришлой дрогнули, уловив аромат и она бросила косой взгляд на источник запаха. Голанер понял, что эта ситуация ей не в новинку.
Старик с непроницаемым видом, рассматривал Мону, не торопясь отвечать. Она внутренне сжалась, ожидая приговора. Остальные тагалоры смотрели на них издали, не смея приблизиться к верховному шаману без его разрешения. Выражения их лиц она не могла разглядеть, поскольку сейчас было не до разглядывания окружающих. Молчание затягивалось и становилось невыносимым. Особенно угнетало то, что она согласно правилам, высказав свою просьбу, как можно более кратко, должна была молчать до тех пор, пока господин не решит ответить ей. Вокруг пели птицы, журчала вода, дул лёгкий ветер, колыхавший тростник у озера, всё было как всегда, а Мона медленно умирая, мысленно умоляла старика сказать хоть что нибудь и прекратить эту пытку молчанием. Движение привлекло её внимание. Шаман встал перед ней и произнес:
- Я поеду с тобой пришлая и попробую помочь. Но будь готова ответить на все мои вопросы.
Он прошел мимо неё, как мимо дерева, приказав привести своего коня. Мона едва не задохнулась от облегчения и радости. Она чуть не побежала впереди шамана к своей лошади, но приказала себе притормозить, не воспримет ли он подобное поведение как проявление дерзости и неуважения, тогда всё пропало. Старик легко сел на своего коня. Пальцем указал на четырёх воинов тагалоров, для своего сопровождения. Оглянулся на стоящую возле своей лошади Мону и молча кивнул ей. Девушка села в седло и повела маленький отряд к своему дому.
Если бы взглядами можно было поджигать, она была бы сожжена дотла, подумала Мона, проезжая селение вместе с тагалорами. Но теперь ей было абсолютно всё равно. Если сын будет спасён, она невесело усмехнулась, ей вместе Шелой придется покинуть этих добрых людей. Впереди показались скалы, за которыми стоял их дом. Мона невольно пришпорила свою кобылу, но была вынуждена резко осадить, когда один из всадников подъехал к ней и схватил за поводья. Она вскинула голову и уперлась взглядом в равнодушные светло-серые глаза воина. Он легко покачал головой и, объехав её сбоку, выехал вперёд. Ещё один тагалор присоединился к нему и вдвоём они подъехали к дому. Осмотрев всё снаружи и заглянув в окна, первый воин махнул рукой, разрешая подъехать остальным. Всадники спешились и разделились. Трое остались снаружи, расположившись так, чтобы никто не подошёл к ним незамеченным, четвертый прошёл в дом следом за Моной и арцогом.