Она бывала разной: счастливой, любящей, сердитой, веселой, озабоченной. Ему приходилось видеть ее в различных, не слишком выгодных для женщины ситуациях, например, после ужасного путешествия на верблюдах по раскаленной пустыне или после того, как она однажды упала в грязную реку. Под жгучими лучами солнца, стоя на коленях, она перебирала глиняные черепки, с восторгом разглядывая их, или мыла их под проливным дождем. Она не боялась ни насекомых, ни пресмыкающихся, легко находила общий язык и с научными сотрудниками, и с рабочими, весело шутила со студентами, добрая половина которых была в нее влюблена.
Он видел, как, вскарабкавшись на развалины древних руин или на гребень песчаной дюны, она с альбомом в руках и с запасными карандашами за ухом и в зубах увлеченно работала, стараясь схватить заинтересовавшее ее выражение на лице рабочего или сделать набросок пейзажа в лучах заходящего солнца.
Она привыкла спать в самолетах, поездах, автомашинах, но только не тогда, когда проезжали мимо реки или озера, потому что ей нравилось смотреть на воду. В совершенстве овладев французским языком, она легко осваивала и языки местных жителей. Она обожала романы ужасов и, читая их, порой умирала со страха, но обязательно вставала, чтобы посмотреть, в чем дело, услышав ночью какой-нибудь подозрительный шум.
Он вспомнил, как был напуган, обнаружив ее отсутствие в одну из таких ночей, но, выйдя на поиски, вскоре увидел ее неподалеку: она кормила забредшую в их лагерь бродячую собаку.
Девон знал, что она готова прийти на помощь любому живому существу, стоило тому лишь посмотреть на нее печальными глазами. О том, что это могло быть опасно, она не думала. Когда в течение двух недель они гостили у его друга, работавшего в знаменитой долине Серенгети в Африке, она умудрилась внушить симпатию к себе даже одному из львов — огромному дикому хищнику. Было с чего тревожиться ее бедному муженьку. Когда же Тори настояла на том, чтобы проделать хотя бы небольшое путешествие по Сахаре («Просто грешно отказаться от такой возможности, мы же совсем рядом», — твердила она ему), ей удалось добиться признания у самого противного, с точки зрения Девона, верблюда. Животное, испытывавшее явную неприязнь к Девону ходило за Тори, как на привязи.
Тори удалось сделать набросок, изображавший инцидент, когда этот чертов верблюд — Тори дала ему кличку Слот — загнал Девона в палатку. На рисунке была видна задняя часть туловища животного, который собирался лягнуть Девона, метавшегося по палатке, пытаясь как-то выбраться из нее. Под рисунком была подпись, сделанная рукой Тори: «Мой герой».
Ничего себе, герой, вспомнил он себя в ту минуту, улыбнувшись. Хотя… может быть, она имела в виду верблюда?
Девон все смотрел и смотрел на нее, а Тори, не подозревая, что за ней наблюдают, смеялась над чем-то, что говорила Анжела, и ему так и не верилось до конца, что она — его жена. Его Тори, его дорогая цыганочка. Девон увидел, что на простенке напротив портрета Магды теперь висел портрет отца Тори. Он подошел к нему и стал внимательно рассматривать. Светлые волосы мужчины едва заметно подернула седина, а карие глаза, словно смотревшие внутрь, выражали то же стремление к самопознанию, что отличало его прабабку и дочь. Перед ним был тот самый тип мужчины, который покрыл зеркалами всю ванную, чтобы никогда не забывать, что он всего лишь человек. И Девон про себя поблагодарил его за дочь, которую он вырастил и так воспитал.
— Почему ты глаз не сводишь с портрета моего отца?
Девон улыбнулся ей, своей Тори, которая закончила разговор с Анжелой и теперь слегка насмешливо наблюдала за ним.
— Я благодарю его за замечательную дочь которую вырастили он и твоя мать.
Тори опустилась на край кушетки.
— На тебя опять что-то находит, — озабоченно проговорила она.
— Ничего подобного, и вообще у меня не бывает плохого настроения.
— Нет, ты иногда впадаешь в меланхолию. Например, когда смотришь на одну из своих древних находок, ты становишься каким-то не от мира сего.
— При чем тут дурное настроение? Или меланхолия? Это просто увлеченность.
— Ну, разве что ты так считаешь. Хотя я все же думаю, что дело в настроении.
— Боже, какая у меня упрямая жена!
— Ты тоже хорош. Кроме того, ты не должен замечать мелких недостатков, которые, конечно, могут у меня быть.
— Вот как?
— Я же стараюсь не замечать твоих — все должно быть справедливо.
— Знаешь ли ты, моя дорогая цыганка, что играешь с огнем?
— Уж не собираешься ли ты меня перевоспитать?
— Не испытывай моего терпения. Перестань!
— И не подумаю! — Она вдруг засмеялась. — И пожалуйста, можешь меня наказать: я готова остаться без обеда.
— Да? Чтобы ты свернула себе шею на лестнице, когда ночью будешь пробираться на кухню за едой? Кстати, что ты думаешь насчет того, чтобы съездить за продуктами? Надо снова наполнить холодильник. Насколько я помню, перед отъездом мы его весь очистили.
— Можешь об этом не беспокоиться. Сегодня утром Анжела наполнила его.
— Какая у меня замечательная невестка!
— Совершенно с тобой согласна.
— Как у нее дела?
— Будущая мать чувствует себе превосходно. Так что месяца через два у тебя появится еще один племянник или племянница. — Тори засмеялась — Анжела несколько нетерпелива, она говорит, что ей надоело ходить, как раздувшийся шар.
— Могу себе представить, как ей тяжело.
— Ты? Вряд ли.
— Я вообще уверен, что женщинам дети не нужны, — с самым невинным видом проговорил он.
— И ты, небось, считаешь, что главная роль здесь принадлежит мужчине?
На мгновение задумавшись, Девон ответил:
— С анатомической точки зрения — да.
Тори фыркнула.
— Я вполне серьезно это говорю, — возмутился он.
— Я и не сомневаюсь, — Тори подавила очередной приступ смеха и вдруг, вспомнив о чем-то, придвинулась ближе и легонько погладила его по щеке. — Дорогой…
Ее вкрадчивый тон заставил его насторожиться.
— Ч-что, дорогая?
— Ты ведь не слишком устал, правда?
Он с трудом подавил улыбку.
— Все зависит от того, что последует за этим вступлением.
— Дело в том, что мы могли бы приготовить спагетти, а так как они у тебя получаются лучше, чем у меня…
— Да уж, если за дело возьмешься ты, спагетти вряд ли будут съедобными, — проворчал он с кислой миной.
— Вот именно, миленький, — обрадовано подхватила она. — Так ты займешься ими?
— Вполне возможно. — Легко, как пушинку, Девон поднял ее и усадил к себе на колени. — А что мне будет за это?
Тори обвила руками его шею.
— Ничего, — сказала она кокетливо.
— Может, исполнишь «Танец с семью покрывалами»?
— Я его не знаю.
— А ты сымпровизируй, — подсказал он.
Тори задумалась, потом решительно кивнула головой.
— Так и быть, попробую.
— Мне не терпится это увидеть.
— Сначала выполни свое обещание. И пока ты будешь занят на кухне, я поднимусь наверх и попробую соорудить себе какое-нибудь подобие костюма. — Она весело поцеловала его.
Девон встал с кушетки, не выпуская ее из рук, потом осторожно поставил на ноги.
— Ладно, иди. — Он посмотрел, как она поднимается по лестнице, и направился в кухню готовить спагетти и отражать новые нападения любознательного котенка.
Не прошло и десяти минут, как Тори стремительно влетела в кухню, ее сияющее лицо выражало радостное изумление.
— Как это тебе удалось? — спросила она его без всякого вступления. — Тайком от меня? Удивительно: ведь эти вещи упаковывала я. Но как ты мог мне не показать этого? Ведь мы проходили таможенный досмотр!