Да и она сама, казалось разучилась плакать. Выплакала все слёзы, когда разбились её радужные мечты о семье с любимым мужчиной. С Эмирисом.
И сейчас отчего-то Агате захотелось вспылить, швырять вещи, топать ногами и громко кричать на супруга обвиняя его в несправедливой, обидной неверности и бесстыдстве, которое он устроил под крышей собственного дома. Их общего дома.
Но она только плотнее сжала челюсти и почти сквозь зубы прошипела:
- Пришла пожелать прекрасного дня своему супругу... Но вижу вы справляетесь с этим вдвоём. Как ты мог? – голос Агаты всё же взвился, искрясь праведным негодованием. – Я понимаю, если бы ты поменял меня на благородную герру. Но служанка?! Рональд! Как ты мог?!
Несмотря на обычно сдержанный характер и догмы правил поведения приличной герры, накрепко вбитые с раннего детства , Агата вспылила и чувства вырвались некрасивыми воплями, когда она в порыве гнева всё-таки позволила себе зайти в эту тёмную обитель страха и порока, сорвала с ближайшего столика скатерть, опрокидывая на пол кувшин с водой и стакан.
Ни звон, ни брызги окатившие её платье не возымели на неё никакого эффекта, она действовала будто на автомате.
Накинула скатерть на живот Беатрисы. Та, даже не стеснялась собственной наготы и с вызовом глядела в глаза своей хозяйке и благодетельнице.
- Прикройся бесстыдница. – процедила Агата и более не возвращалась вниманием к своей служанке.
Бывшей служанке.
Рональду такое самоуправство не понравилось. Он терпеть не мог когда кто-то нарушал его планы. А планы его были самые что ни на есть обыкновенные. Выкурить сигару, сбросить накопившееся за неделю напряжение в податливых объятьях смазливенькой служанки и сейчас Агата стала тем препятствием, которое так и хотелось убрать с дороги.
Вышвырнуть вон. Особенно последние пару лет, когда он добился своего и пока глупенькая жёнушка сетовала об отсутствии наследников, бегала по лекарям и магам – планомерно и неспешно оформил всё имущество на себя.
Ему осталось самую малость. Удочерить какую-нибудь симпатичную крошку из ближайшего приюта Сирых Дев и устроить этой тупой курице маленький несчастный случай, чтобы потом притворяясь страдающим, раздавленным горем мужем и отцом подать документы на повышенные выплаты «милость сирой девы», как их называли в народе, предназначенные для всех, кто взял под опеку ребёнка из приюта.
И требования к кандидатам, конечно же были столь высоки, что требовали высшего одобрения.
А далее, ничего не стоило бы ему, явиться одиноким и обездоленным, обнимая милую крошку-сиротку, пред очи Её Светлейшества Принцессы Мии, а дальше всего лишь позволить ей пригубить прекрасного любовного напитка маминого изготовления и наслаждаться.
Наслаждаться ролью возлюбленного фаворита Принцессы, обласканного славой и почестями, а там глядишь, её отец старый осёл Бонфарон отдаст Богам душу.
Он так чудесно всё распланировал и сейчас его прекрасные мечты грозились разбиться из-за того, что эта никчёмная толстая дура видите ли решила пожелать ему доброго утра.
Оно и без неё было прекраснее некуда.
Рональд почувствовал, как его накрывает удушливая волна гнева. Краем глаза он отметил- служанка почуяв, что удовольствий сегодня более не предвидится, торопливо замоталась в покрывало и выскочила за дверь.
Рональд, же оставшись с Агатой наедине позволил себе наконец выдохнуть всё то накопившееся напряжение. Сама виновата.
- А знаешь, я рад что ты всё узнала! – гнусная ухмылка искривила его красивый аристократический рот. – Не думала же ты всерьёз, что те формы, – при этом Рональд грубо прошёлся взглядом пышным бёдрам и груди Агаты , скромно виднеющейся из выреза простенького домашнего платья, – которыми ты обзавелась за последние годы способны вызвать плотское желание хоть в одном нормальном мужчине? А? Посмотри на себя. Ты разжирела. Постарела. Подурнела. И не способна родить даже девочку!
Рональд больно уколол Агату в самое больное. В глубине сада, той части его, что обильно заросла малиной и ежевикой уже пару лет покоилось её самое большое горе. Её малышка. И пусть она была всего лишь зародышем, зачатком, у неё уже были ручки и ножки. Маленькое личико уже обретало форму, а на головке даже появились первые волосики.
И да, после того как её тело отторгло дитя, она не позволила его скинуть в выгребную яму, как поступали в подобных случаях. А похоронила.