Талэй.
Что за жизнь в грязи, в дыму?
Что за жизнь, где правит голод?
Здесь раньше любви найдёшь чуму,
И раньше добра сердечного – холод.
Так зачем я бранюсь?
Зачем сомневаюсь?
За что я боюсь?
Чего добиться пытаюсь?
Покровителей мало, так мало,
Перед каждый унижайся сначала,
Не смея в глаза заглянуть
Или спросить…
Не в силах выносить пейзаж за окном, Талэй отходит прочь, ходит по комнате, обнимая себя за плечи.
Здесь всякого ждёт пепельный путь,
И за счастье до него дожить!
Что ждёт моих сирот?
Что их ожидает?
Ничего… падение грядёт,
И каждый из них это знает!
В сердцах пинает ногой попавшееся на пути кресло, то падает, от него отваливается ручка. Талэй приходит в себя, поднимает кресло, подбирает ручку, садится в кресло, пытается прикрутить ручку на место.
Серость, презрение, пыль,
Болезнь, воровство и гниль…
Они не нужны никому,
Так почему я боюсь? Почему?
Зачем я бранюсь?
Зачем сомневаюсь?
За что я боюсь
И добиться чего пытаюсь?
Ручка падает из её рук и раскалывается на ещё несколько кусочков. Талэй отрешённо наблюдает за этим, не делая уже попытки исправить ситуацию.
Он приходит…так добр ко мне и к вам,
Он помогает, спасает нас всех.
Но почему я не верю ему?
Откуда в доверии шрам?
На что обрекаю я вас,
Зачем ставлю плотину в судьбу?
Снова встаёт, очнувшись, пытается собрать кусочки от поломки, но руки не слушаются.
Что здесь вас ждёт?
Ничего, кроме тлена и пыли дней…
Тихо открывается дверь. На пороге бледный и мрачный Роден. Талэй пока не замечает его.
Так значит, доброта живёт,
Ведь он…
Роден (хрипло).
Здравствуй, Талэй.
Сцена 2.2
Те же. Там же.
Талэй (вздрогнув от неожиданности, оставляет своё занятие и пытается пошутить).
Теперь бледностью ты отмечен!
Роден не реагирует, и она отпускает напускную весёлость.
Что за мысль легла тебе на плечи?
Роден (проходя, но будто бы оттягивая момент, старается не смотреть в глаза Талэй).
Талэй, ты помнишь просьбу свою?
Я узнал…
Талэй (с нервным смешком).
Что я глупа?..
Роден.
Не об этом я говорю.
Ты права… и хуже это,
Хуже ошибок всех.
Всё непросто, поверь!
Обессилено опускается в кресло, закрывает голову руками, словно её разрывает от боли.
Талэй.
Боги! Да что за ответы
ты знаешь? Какой открыл грех?
Роден.
Я скажу сейчас…теперь.
Делает несколько глубоких вдохов, собираясь с силами. Талэй стоит перед ним бледная и готовая, кажется, ко всему.
Милая Талэй, ты знала, что он
Отмечен дружбой…за ним и двор, и трон?
Что у него много добра,
Домов, слуг, серебра?...
Талэй (в нетерпении).
Всё это знаю я!
Роден.
И эта дружба короля.
Талэй, а знаешь ль ты,
Как он недавно графа исцелял?
Талэй.
Слова пусты!
К чему…
Роден.
В кишках того кинжал застрял,
А он его извлёк и зельями залил.
Граф тот выжил,
Хотя кинжал живот пробил!
Талэй совершенно теряется. Всё это не имеет для неё смысла.
Талэй.
К чему…
Роден.
А как недавно от чумы
Гниль пошла по плоти солдатни…
Талэй.
Да к чему всё это ты?!
Что вспоминаешь эти дни?
Роден (очень несчастный).
К тому, Талэй!
Уже тише.
Я всё узнал. Узнал уж точно,
Он за тем и брал детей!
Стариков, и всех порочных,
Чтоб на них учиться ново исцелять…
Плоть терзать, кромсать.
Талэй хватается за сердце. Её, похоже, начинает мутить.
Он их гнилью заражает,
По ней ход чумы изучает!
На маркизах, графах, короле
Учиться ему не дадут!
Вот и берёт он тех,
Кто не нужен в толпе,
Кто обитает тут!
Роден спохватывается и усаживает Талэй в кресло. Он хочет замолчать, но Талэй не даёт ему этого сделать. Он касается его руки, жестом прося продолжить.
У нас нищета,
У нас беднота
И это
Ему всё позволяет!
Вот твои ответы…
Талэй прикрывает глаза на мгновение.
Он их берёт, он их терзает,
Режет, заражает, наблюдает,
А потом их примером других исцеляет.
Кто хватится сирот и стариков?
Прокажённых солдат да блудниц?
Он рассчитал верно: он таков!
За ним десятки состоятельных лиц.
Все по-разному сносят его,
Потому разнообразье в отраду.
И сделать мы не сможем ничего,
Это наша с тобой чаша яда!