Люди поднимались один за другим, вставали на цыпочки, вытягивали шеи, стараясь до последней минуты не терять из виду фигуру проповедника.
Толпа запела, — песня охватила ее, как пожар созревшую пшеницу. Пламенная песня мощно гремела над лугом:
Во время пения Гус подошел к семье Ондржея из Козьего Градека, которая сидела под липой. Рядом с Ондржеем стоял пожилой мужчина в платье земана и с мечом на боку.
— Позволь, магистр, представить тебе доброго земана Цтибора из Гвоздна. Он давно мечтал познакомиться с тобой.
— Я много слышал о тебе, — сказал Цтибор, когда Гус подал ему руку. — А теперь мне удалось самому попасть на твою проповедь. Я слушал тебя, как всякий суетный человек, нуждающийся в помощи и облегчении.
— Чем я могу помочь тебе? — спросил Гус.
— Ты уже помог мне своей проповедью. Мне кажется, что каждый, кто идет к тебе, страдает каким-нибудь недугом, а ты исцеляешь его. Скажи, магистр, откуда ты так хорошо знаешь нашу жизнь и наши заботы?
— Тут нет ничего мудреного, — ответил Гус. — Я люблю человека. А когда кого-нибудь любишь, легко поймешь его.
Цтибор взглянул на магистра и кивнул ему:
— Да, да. В своих проповедях ты защищаешь всех унижаемых и притесняемых.
— Я стараюсь защитить всякого, — отвечал Гус, — кто стоит за правду и за счастье. Разве не ради этого бог создал человека?
Заметив Йиру и Йоганку, Гус подошел к ним и сердечно поздоровался:
— Здравствуй, Йира! Здравствуй, Йоганка!
Всякий раз, когда Гус видел вифлеемцев, он не пропускал случая поговорить с ними, — они рассказывали ему много новостей.
Песня неслась по полю, над высокой липой и замирала где-то в лесу. Золотые брызги солнечного света падали на ветви деревьев, вспыхивали на пожелтевших листьях и трепетали в воздухе, как мотыльки.
Жена Ондржея из Козьего Градека не сразу осмелилась побеспокоить Гуса:
— К нам приехал издалека еще один гость. Он, наверное, дорог тебе. Гость ожидает внизу.
— Нет, я уже здесь, — отозвался за спиной земана человек, звучный голос которого показался Гусу очень знакомым.
Гость пробрался через толпу и, остановившись перед Гусом, протянул ему обе руки.
— Пан Лефль! — радостно воскликнул Гус.
— Я не мог не прийти на твою проповедь, — сказал пан Лефль веселым голосом, который явно не вязался с его серьезным, озабоченным взглядом.
Гус заметил это и спросил:
— Что привело тебя сюда?
— Я привез кое-какие известия. Тебе надо знать их.
— Что нового в Праге? Не случилось ли чего-нибудь с Вифлеемом? — спросил Гус.
— Нет, нет, — тяжело вздохнув, махнул рукой пан Лефль. — В Вифлеемской капелле проповедует магистр Якоубек, ее прихожане слушают твоего ученика.
Гус испытующе посмотрел на пана Лефля, но тому не хотелось начинать серьезного разговора. Магистр взял гостя под руку и, оставив земанов, направился с ним по тропинке, которая вилась у лесной опушки.
— Ну, теперь рассказывай! — попросил Гус.
— Твои враги, магистр, никак не могут угомониться, а твои друзья, увы, вынуждены напоминать тебе об этом. Тяжелая, незавидная роль…
Гус улыбнулся:
— Ведь вы не стали бы напоминать мне об этом, если бы было незачем и если бы вы не желали помочь мне. На что же ты сетуешь?
Пан Лефль остановился:
— Ты прав. Что же, тогда не будем откладывать то, что неизбежно, — сказал он и, вынув из плаща сложенный лист бумаги, подал его Гусу. — Я привез тебе копию послания папы Иоанна XXIII. В нем папа угрожает нашему королевству крестовым походом, если ты не явишься на констанцский собор.
Гус развернул письмо и стал внимательно читать. Лицо магистра было спокойно, только глаза скользили по строчкам.
Прочитав послание, Гус окинул взглядом весь край, который раскинулся перед ним. Вдали тянулись необозримые поля и луга. Тонкие стволы сосен возвышались у самой опушки леса. Они напоминали Гусу колонны огромного собора, поднимавшиеся от земли до голубого неба и причудливых белых облаков. Еще дальше синели бугры и холмы, поросшие лесом. Магистр наслаждался свежестью и покоем, которые воцарились над пашнями после жаркой страды. Он видел, как люди после его проповеди расходились по домам. Толпы людей, как ручьи, постепенно растекались по земле. Эти люди были той живой водой, которая поила землю и делала ее бессмертной.