Красивая, с прекрасными белокурыми волосами, огромными голубыми глазами и маленьким детским пухлым ротиком губки, которого всегда были приоткрыты.
Добрая, отзывчивая, дикая транжирка с очень большим плюсом: -- она не рвалась замуж.
Только при одном слове, подразумевающем семейные узы её лицо, кривилось губки капризно надувались, и казалось, что она вот-вот заплачет.
После этого следовало только одно слово, короткое, но емкое,
--Фу! Которое устраивало всех, и его тоже.
Как можно отказать такому человеку…?!
Сами подумайте!
Никак!
Поэтому иногда его финансы терпели убытки, и сейчас был именно такой случай.
Эдик ненадолго задумался: прикинул как можно выйти из создавшегося положения, сложил два плюс два, и когда вроде всё срослось, его настроение заметно улучшилось.
Но времени на исполнение задуманного, было действительно мало.
-- Чёрт, чёрт как же я мог забыть про Карлика, -- ругал себя Эдик в второпях засовывая одну ногу в скомканную штанину джинс, параллельно выискивая кнопку кофе- машины.
Не удержав равновесия, он чуть не завалился под стол, грубо матюгнулся, но всё же одел штаны, и включил аппарат бодрости и хорошего настроения.
После чего и поспешил в комнату за остальными вещами.
Свитер носки, шарф, чашка кофе залпом, обожжённый язык и наконец лестничная площадка.
-- Уф—фыркнул Эдик и посмотрел на часы.
– Почти двенадцать…, и чего я так копался, ладно сейчас в Банк, па потом всё по плану.
По плану, который он пока не составил, однако самое главное место в нём было отведено «Карлику». Друга он подвести не мог.
Они дружили с детства, он Элька и «Карлик». Почему именно «Карлик», не Кирилл-- (это было настоящее его имя), он уже не помнил.
Но на «Карлика» Кирилл никак ни тянул.
Рост под метр восемьдесят, сажень в плечах, уж какой тут Карлик. Однако прозвище приклеилось к нему, так, будто кто-то суперклеем побаловался.
И вот с той поры Кирилл сам с этим супер- продуктом не расставался.
В детстве Кирилл лучше всех собирал «Лего», потом стал собирать и строить макеты исторических баталий с поразительной достоверностью.
Его знали во всех букинистах и антикварных лавках города.
С годами его хобби переросло в настоящее искусство.
На его выставки было не пробиться, особенно сейчас, когда он масштабировал знаменитые фэнтази, звёздные войны и битвы монстров.
Новую выставку он готовил не меньше двух лет.
Из-за своей фанатичной преданности своей работе, он был достаточно нелюдим, сварлив и беден как церковная мышь.
Но как у всех людей у него была своя слабость; -- Элька.
Он обожал её до самоотречения, лишь одно её слово, взгляд улыбка и он расцветал. Только ей он разрешал трогать руками героев своих творений.
Только она, могла влететь в зал где стояла уйма народа, повиснуть у него на шее и закричать, оглашая всем что он просто волшебник.
Только Элька могла с неподдельно детским восторгом, вылупленными глазами замирать около поделок друга, не на несколько секунд, а на часы.
Даже Ему иногда казалось, что она растворяется в игрушечном мире, погружаясь в транс.
И вот сегодня именно такой день.
«И как я мог забыть…, --корил он себя. -- Всё пиво, что - б его!
План!
Глава 3 ПЛАН!
Прыгая по ступеням словно голодный, горный козлик, он не переставал ругать себя за безалаберность.
-- Дебил! Идиот! Простофиля, есть один друг, и того подвёл.
На душе у Эдика скребли кошки, но надежда ещё была, он решил, что если сильно постараться и фортуна будет на его стороне, то всё ещё можно исправить.
Доскакав до подъездной двери, он как обычно толкнул её и был удивлён результатом, -- дверь не шевелилась её или заварили, или кто-то держал снаружи.
Он, поднажал и тут же был откинут назад в тёмное жерло подъезда.
Мощный порыв наглого, холодного ветра, вернул полуоткрытую дверь на место, а его чуть не усадил на ступеньки.
-- Да что б тебя…, -- огрызнулся Эдик, схватившись одной рукой за косяк, а другой прикрыв обожжённое колкими занозками снежинок лицо.
Он видел ещё из окна что погодка дрянь, но что на столько…!
«Может вызвать такси?!» – приятно манящая мысль мелькнула в его голове.
Однако он тут же безжалостно отверг её, и смело сделал ещё один шаг на встречу мерзости.
Человек, хорошо приспосабливаемое существо, второй шаг показался ему несколько лучше первого, хотя и не на йоту приятней.
Вокруг Эдика все шевелилось стонало, хлюпало, и почти ничего не было видно.