— У нас с ними договор, — поспешил министр иностранных дел. — В случае нападения на Россию они вступят в войну с Германией.
— Объявить ее они объявят, — не сдался Сухомлинов. — А вот пойдут ли в наступление? Для чего французы строили линию Мессими? Не затем ли, чтоб за ней сидеть? У французского Генерального штаба разработаны планы наступления? Они собираются их выполнять? Что об этом нам известно?
— К чему это ваше выступление, Владимир Александрович? — нахмурился царь. — Что хотите сказать?
— Точно так же, как мы собираемся вывести из войны Австро-Венгрию, германцы могут пожелать сделать это с Россией. Пока союзники будут думать, что предпринять, навалятся на нас со всей мощью. А у нас войск на западном направлении недостаточно, подготовленных линий обороны нет. Мы не устоим.
— Что вы предлагаете? — спросил Георгий.
— Начать строить рубежи обороны. Объявить скрытную мобилизацию и перебросить в западные округа дополнительно несколько армий. Вооружить их и снабдить всем необходимым. Нам нужно выдержать первый удар, а потом будем думать о наступлении. Рано или поздно, но союзники подключатся.
— Это противоречит концепции маневренной войны, — возразил начальник Главного штаба. — А она ожидается таковой.
— Сколько Германия может бросить против нас штыков и сабель? — спросил Сухомлинов.
— Миллионов пять, — ответил генерал. — Если оголит западный фронт.
— Вы планируете разгромить пять миллионов в маневренной войне, да еще в короткий срок? — хмыкнул Сухомлинов. — В 1812 году Наполеон пришел в Россию с шестисоттысячной армией. Нам понадобилось более трех месяцев, чтобы справиться с врагом. У германцев будет против этого вдесятеро, да еще с тяжелыми пушками и пулеметами. Как их сходу победить? Я иллюзий не питаю. Как бы предстоящая война не продлилась годы. Вот к такой и следует готовиться.
— Николай Петрович, — обратился царь к Михневичу. — Каковы данные разведки? Готова ли Германия к войне?
— После инцидента на границе она ускорила подготовку, — ответил генерал. — Не скажу, что полностью уверен, но военных действий следует ожидать к началу лета.
— Примем на основу эту дату, — сказал Георгий. — Жду от вас соображений как нам отразить противника. Если он не нападет, что же, мы скажем: «Слава Богу!» Если все ж случится, то должны быть готовы. Каждый здесь присутствующий должен мне представить планы своих ведомств. Сделать это нужно, не затягивая. До свиданья, господа!
Царь встал и покинул зал для заседаний. Министры проводили его взглядами и стали собираться. К Сухомлинову подошел Михневич.
— Что на вас нашло, Владимир Александрович? — произнес с укором. — Отчего вдруг поменяли прежние воззрения? Вот откуда взяли про окопную войну? Не могу представить, чтоб Германия вдруг решилась бросить силы против нас. Главный враг для них французы.
— Много размышлял, Николай Петрович, — ответил Сухомлинов. — Совещался с умными людьми. И они сказали, что такое может и случиться. Нужно быть к нему готовыми.
— Что ж, потрудимся, — сказал Михневич. — Проработаем в деталях. До свидания, Владимир Александрович!
— До свидания, — ответил Сухомлинов.
Покидая зал для совещаний, он не мог сказать, зачем затеял этот спор с коллегами. И уж никогда бы не признался, что причиной стал тот странный разговор с Юсуповым.
Глава 5
Путешествие в Гавр оказалось скучным. В морском порту Петербурга Федор и его спутники сели на французский пароход «Серена» и вышли в море. Осенняя Балтика встретила неприветливо. Штормило, шел дождь — холодный и колючий, пассажиры сидели в каютах. Многих мучила морская болезнь. Федора она, впрочем, не затронула. Три раза в день он появлялся в кают-компании, где отдавал должное блюдам, приготовленным поваром-французом, и отправлялся к себе. Там читал книжки или просто лежал, глядя в крашеный белой краской железный потолок. Знатоки поправят: на судах — кок, а не повар, потолок называется подволоком, только Федор этого не знал. И узнать не очень-то стремился — путешествие его не вдохновляло. Куда лучше было сесть на поезд, тем более что такой, прямого сообщения Петербург-Париж, существовал. Отправлялся дважды в неделю и имел роскошные купе. Только не срослось: в ГАУ посчитали, что провоз оружия через территорию Германии может стать опасным. Просто так таможня не пропустит, а оформить разрешение — привлечь внимание врага. На французском пароходе будет безопасно. Ну, а то, что пассажиры, бедные, страдают от морской болезни, ГАУ не колышет.