Рюон застыл в радостном изумлении, почти столкнувшись со старым знакомым. Вэр бросился к нему и не заметил, как Марк нагнулся и подобрал выпавший предмет.
— Вэр, дружище! Как я рад видеть тебя! А выглядишь ты ничего… словно помолодел.
— Зато у тебя вид, прямо скажем, неважный.
— Ах, я не ожидал, что политика доставляет столько хлопот. Я по уши погружен в мелочи и совершенно не располагаю временем подумать о серьезных вещах. Сейчас, например, я вынужден был потратить добрых два часа для того, чтобы вырвать никому не нужные символы, удостоверяющие членство в Совете. Сем Нарайн внезапно заболел — кому-то вздумалось применить против него психотропное оружие, — и не придумал ничего лучшего, чем послать по этому делу меня. Словно я у него мальчик на побегушках. Так мы с ним не договаривались. Мое дело — консультации, советы, разработка концепций и основных принципов ведения политики. Ни на что другое я не давал своего согласи…
Сильный звук, от которого заломило в ушах, прервал его слова. Все дальнейшее Вэр воспринимал как нечто нереальное, невозможное, происходящее не с ним.
Звуковая волна стала раскладываться на две составляющие — мощную басовитую и пронзительно высокую — и ушла за грань восприятия. По дверям, ведущим в церемониальный зал Канцелярии, прошла яркая полоса, и они рухнули, выдохнув из соседнего, полностью разрушенного помещения, клубы мелкой белой пыли и желтоватого удушающего дыма. Осколок балки задел плечо Рюона, повергнув его наземь. Закружились хлопья штукатурки. Последнее, что запомнил Вэр — спокойное лицо Марка, оттягивающего его и Рюона подальше от стен, и вдруг навалилось нечто во много раз более сильное, чем тогда, при его выступлении перед членами Совета. Мир погрузился в кромешную, изначальную тишину.
Через некоторое время Вэр пришел в сознание, но нестерпимая головная боль скрутила, и он вновь провалился в пропасть бесчувствия.
Вторично он очнулся тогда, когда ему оказывали медицинскую помощь. Промелькнули заботливые руки, на лицо опустилась дыхательная маска, подарив глоток пахнущего озоном воздуха. И вновь небытие.
Окончательно он пришел в себя, вероятно, через несколько часов после случившегося. Боль прошла. Осталась лишь беспредельная усталость. В голове плыл гудящий красный туман. Мысли текли, как тяжелые капельки ртути.
Вэр приподнялся с кушетки, на которой лежал, и внимательно осмотрел себя. Никаких повреждений. Лишь костюм чуть помят. Встал, надел ботинки. Когда наклонялся, почувствовал мгновенное головокружение, пошатнулся, но сумел сохранить равновесие. Все нормально. Главное — не совершать резких движений.
В комнату вошел Рюон. Левое плечо его было перебинтовано, рука бессильно болталась на перевязи, но глаза хищно блестели.
— Ну, как ты?
— Да вроде бы нормально. Только голова кружится.
— Ничего, пройдет. Тебя, оказывается, два дня подряд потчуют этим изысканным лакомством? Молодец Илвин, отлично поработал с тобой. Ты демонстрируешь поистине чудеса стойкости. Неотложную помощь тебе оказали вовремя, а с долговременными последствиями ты справишься самостоятельно.
— Что это было?
— А! — Рюон пренебрежительно махнул рукой. — Очередная провокация. Опять пытаются привлечь внимание общественности к Простакам. Показать, что они, дескать, всеми силами разваливают Содружество, хотят сорвать открытие Генассамблеи. А на самом деле — агония определенных политических кругов, катастрофически теряющих власть и влияние. Я только что провел пресс-конференцию, высказал всю правду. Она многим не нравится, но они ничего не могут поделать. Если еще вчера, например, они могли многое, вплоть до нашего физического устранения, но не решились на сей радикальный шаг, то сегодня у них у всех связаны руки. И ты, и я — особо важные персоны, подлежащие защите всеми силовыми структурами Содружества. Ты можешь идти?
— Не знаю. Попробую.
— Давай, выйдем на улицу. Илвин успел вернуться и желает поскорее увидеться. Сказал, что будет ждать нас у Южного входа. Пойдем, я опишу тебе по дороге сложившееся положение дел.
С помощью товарища Вэр поднялся и, преодолевая головокружение, сделал несколько шагов по комнате.
— Да, кстати, надень-ка эту бляху.
— Что это?
— Консульский значок. Свидетельство твоего нового социального положения. Его оставил для тебя Марк. Соответствующие документы, я полагаю, он передаст тебе позже.
— А где он сам?
— Не знаю. Исчез куда-то. Вероятно, нуль-транспортировался на свой звездолет. Пока ты был в беспамятстве — я также вначале составлял тебе компанию — он добился аудиенции у начальника Канцелярии и всучил ему верительные грамоты. Лучший способ пресечь нежелательные эксцессы против меритской делегации, да и против тебя. Мы с ним поговорили немного, но… В общем, я торопился на пресс-конференцию, а он — выполнить одно обещание. Тебя, кстати, касающееся.