- Давно. Точнее я не знаю.
- А леди Хенна знает об этом?
- Я... точно не могу сказать.
- Конечно знает. Похоже, в этом доме ни одна крыса не гнездится без её разрешения.
Приговаривая это, я с трудом приоткрыла тяжёлую крышку рояля и заглянула внутрь. Там было чистенько и, действительно, не хватало нескольких струн с молоточками.
- Вы ведь лично убирали отсюда струны? - спросила я по наитию.
- Да, леди.
- А куда вы их отнесли?
- В свою комнату, леди, - честно ответила служанка.
- Принесите их сейчас.
- Но я не смогу их поставить на место, - сказала ничего не понимающая Рамика после ухода служанки.
- И не надо. Вызовем специалиста. А скажите, леди Хенна не заходила к вам в комнату сегодня ночью или утром?
- Нет, я не видела её со вчерашнего ужина. А что такое?
- Да вот, странным мне показалось, что вы сегодня обедать пошли не с нами, а с управляющим.
- Но так же будет правильно, - убеждённо ответила Рамика, - Мы с ним оба - служащие в этом замке, и не принадлежим к семье его хозяев.
- Ну-ну, - ответила я, уже понимая, что объяснять что-либо и спорить в данной ситуации с моей стороны будет только напрасной тратой времени.
Диверсионно снятые внутренности рояля, которые, как я не сомневалась, ещё во время нашего обеда стояли на своём месте, я отнесла к себе в комнаты. Похоже, не желает леди Хенна насладиться моим пением под музыку. Но я, если что, могу и без аккомпанемента спеть. Главное, местечко выбрать поближе к её комнате и время, когда она отдыхать будет.
Начали подтягиваться нагруженные имуществом (одеждой, мелкой утварью) коляски со служащими из столичного дома. Первой приехала госпожа Свантокк, и я, встретив её в холле, радостно и громко - так, чтобы слышала леди Хенна - приветствовала:
- Вот, госпожа Свантокк, принимайте новое жилище в свои руки. Вы тут главная теперь на хозяйстве! Первым делом - встречайте и размещайте всех в доме по своему усмотрению.
- Эвелис, детка, удели мне, пожалуйста, несколько минут своего бесценного времени, - пропела, почти не разжимая челюстей, улыбающаяся Хенна.
Всё, довела я её. Ой, чего-то мне страшно. Мозги мне маги-менталисты ещё ни разу не промывали. Эх, где наша не пропадала! Где она только ни пропадала. Ладно. Если почувствую внезапно возникающую любовь к этой тётке - тут же сбегу. И надо бы попробовать мысленно заклинание сосредоточения читать, чтобы чужому влиянию не поддаваться.
- Мне говорили, ты любишь кофий? Вот, я приготовила нам по чашечке.
- Спасибо, очень любезно с вашей стороны.
Чем её не устроило место, на котором прежде стояло кресло, не знаю. Но она подвинула его поближе к канделябру. И стала помешивать ложечкой в чашке, сверкая своим камнем. Нашла чем удивить - да у меня таких камней было...
- Скажи, Эвелис, тебе дорога твоя бабушка?
- Конечно.
- А ведь у тебя раньше кроме бабушки были и папа и мама, которые так радовались, когда ты появилась на свет, и не могли тобой налюбоваться. А теперь они оба мертвы. Тебе жаль, что у тебя нет родителей? Что мать, не вынеся горя, умерла, не желая жить, что отец, лишь бы сбежать от всей этой трагедии, болезненно уцепился за мечту о новой прекрасной семье?
- Как вы хорошо их понимали, оказывается.
- О, да. Ты спрашивала, чем я ещё занимаюсь, помимо дома. Помимо этого я - маг, и мой дар - ментальная магия. Я могла видеть, что думают и чувствуют твои родители, и старалась им помочь.
- Не очень-то вы им помогли, получается.
- К сожалению, они уехали в столицу, и моя помощь была бессильна, - вздохнула Хенна, - Но, видишь, я открыта перед тобой и не скрываю, что я - маг. А ты откроешься мне, Эвелис?
- Я тоже - маг, - ответила я, против воли любуясь сверкающим перстнем. Эта частота сверканий даже что-то напоминала, может, какие-то стихи... И можно было видеть, как от него вуалью распространялась фиолетовая дымка магии, если смотреть правильно.
- Да, я слышала, что в тебе рано проснулся дар. Арканна Вейтокк.
- Что? Кто это?
- Девушка-служанка, которую ты убила, сбросив на неё картину в тяжёлой раме. Тебе жаль её?
- Жаль.
- Тебе стыдно за её смерть?
- Нет.
- А должно быть, - мягко укорила меня Хенна, - Разве убийце не должно быть стыдно за своё убийство, разве так не будет правильно?
- Будет, - кивнула я, завороженно наблюдая за ритмичным сверканием окутанного дымкой перстня.
- Хорошо, что ты согласна, Эвелис. А как ты считаешь, чего заслуживает тот, кто отнимает жизни твоих самых близких людей?
- Он заслуживает смерти, - честно призналась я в своей негуманной позиции.
- Правильно, детка. Ты наверное не знаешь, что у тебя была сестра-близнец, Эвелис. Вас родилось двое - ты и твоя сестра. Только ещё в утробе матери ты решила, что твоя сестра отнимает у тебя питание, которое достаётся вам от мамы, и ты отняла его у неё. Ты буквально пожрала свою сестру, и она родилась нежизнеспособной. Всего несколько вдохов - и её не стало. Тебе жаль её сейчас?
- Жаль.
- Хорошо. Твои родители очень печалились из-за этого. А потом они увидели, что твоя злоба настолько велика, что она даже затмила твой разум. Твоя мама не вынесла этого и умерла. И твой отец погиб на самом деле тоже из-за этого. А твоя любимая бабушка сошла из-за этого с ума. Получается, это ты их всех убила, Эвелис. Теперь ты хочешь выгнать из этого дома меня и скоро убьёшь бабушку, потому что я не смогу её защитить от тебя. Не знаю, как тебе удалось избавиться от... своей злобы, но то, что сделано - уже сделано, и его не воротишь. Так ответь мне, имеет ли право жить человек, который убил и искалечил всех твоих самых близких?
Хенна Богрейт вцепилась в подлокотники кресла, нависла надо мной своими седыми волосами, а на её лице выступили бисеринки пота. Голос её буквально загрохотал по комнате:
- Имеешь ли право жить - ты?
Я моргнула, подумала, глотнула почти остывший кофий из чашки и честно ответила:
- Вполне.