Я научилась уходить порталами далеко-далеко, в те страны, которые мы с Церттом посетили. Зарядившись магической энергией под завязку и вооружившись своими амулетами и артефактом, я могла уйти и весь день провести на каком-нибудь южном морском утёсе, или в окрестностях деревни, прислонившись к копне свежескошенного сена. Покупала на рынках и в лавках экзотические сувениры, которые потом раздаривала добрым знакомым в академии. Порой находила приключения на свою постепенно растущую пятую точку, но от неприятностей успешно и привычно уходила.
А недавно я обзавелась первыми в этой жизни поклонниками. Каталась на карусели в столичном парке Хидейры, и, как оказалось, невольно привлекла внимание нескольких мальчишек-подростков. Они дополнительно раскачивались в сиденьях, висящих на цепях крутящейся карусели, ну и меня заодно качнули. Думали, я буду визжать от ужаса, а я только рассмеялась и, в свою очередь, толкнула сиденье другого мальчишки из этой компании. Потом мы с ними ещё покачались на качелях и поиграли в ножички, когда кидаешь складной ножик в очерченный на земле круг и проводишь от своего "разреза" черту, стараясь захватить побольше "территории" внутри круга. Потом мальчишки сбросились и купили мне мороженное. Это было так трогательно — с видимым удовольствием есть мороженное и смотреть на счастливые мордахи этих пацанов, которые чувствовали себя настоящими кавалерами. Я только половинку съела сама, остальное им отдала, они потом по кусочку его доели. Я сказала им, где живу, и они проводили меня до самых ворот академии с грозным вахтёром.
На следующий день наш невозмутимый слуга во время обеда принёс переданный для меня маленький букетик цветов, надёрганных прямо из земли. Некоторые цветочки были даже с корешками. Естественно, никакой визитки в букете не было, но я сразу поняла, от кого он. Невозмутимо попросила слугу поставить этот букет в вазочку и водрузить к нам на стол. И сказала Цертту:
— Ты кушай, кушай, не останавливайся. А то суп остынет.
А потом не выдержала и рассмеялась — так весело было смотреть на него и понимать, что он даже не находит слов, чтобы это прокомментировать.
В тот день, пытаясь объяснить самой себе своё поведение, я вдруг вспомнила одно стихотворение, как отголосок моим мыслям о любви и настроению:
Впрок из дерюжной ткани понашила
Десяток неказистых занавесок -
Отгородиться ими от светила,
Чей свет, казалось, нестерпимо резок.
Мне на него смотреть — большая роскошь,
Расплачиваться будет слишком тяжко…
Засею пустошь выжженную — рожью,
Травой степною, клевером и кашкой.
С землёй и небом разговор затею,
И буду спорить с птицею парящей
О ветерке — со мною или с нею
Он в жаркий день заигрывает чаще.
Над разнотравьем, в беспорядке танца
Двух мотыльков, откроется мне тайна.
Я стану ждать, когда протуберанцем
Светило обожжёт меня случайно.
В газетах писали, что принцесса Плиссарндрии Асель ожидает ребёнка, а её муж, его высочество Винсент вместе с магами занят строительством небывалого небесного тела, которое привязано к орбитам Земли, Луны и Солнца так, чтобы всегда следовать за Луной по её орбите, и чтобы сила притяжений этих небесных тел была уравновешена, не позволяя созданному шарику сблизиться с одним из этих тел и упасть на него. Или наоборот, улететь в космос. Что-то у меня такое в связи с этими орбитами и уравновешенными притяжениями мелькало в памяти из моей первой жизни в родном мире, о неких "точках Лагранжа", но специалистом в этой области я не была.
Небольшие телескопы стали одним из самых модных и продаваемых товаров в мире. Всем было любопытно рассматривать эту маленькую искусственно созданную звёздочку-планету, которая постепенно меняла свой облик, покрываясь, словно скорлупой, каким-то большим блестящим куполом, располагающимся на довольно большой высоте от поверхности. Работы свои маги Плиссандрии для прессы и общественности не комментировали, обещали всё рассказать только по их окончании. Но наблюдатели, конечно, комментировали то, что они могли уже увидеть. Учёные обозреватели на страницах газеты спорили, зачем понадобился этот прозрачный и отчасти светоотражающий купол — заполнить пространство между ним и поверхностью жидкостью или напылить на поверхность какой-нибудь краски и создать наиболее красивый эффект драгоценного камня.
Мне до ужаса хотелось узнать об этой звёздочке побольше, но спросить было не у кого. Не перемещаться же опять под стол к его величеству Дэмиусу Третьему, чтобы стребовать ответы на свои вопросы. Не поймёт-с. Однако я не могла не восхищаться теми грандиозными делами, которые стали доступны Винсенту и ещё нескольким магам, прошедшим обмен душ при помощи моего бывшего артефакта. Артефакта, созданного великим Ромиусом, и искалечившего жизнь его друзьям Валенту и Цертту. Артефакта, перенёсшего мою душу в этот мир, а потом в новое тело, которое сейчас растёт и постепенно меняется.
А моё бывшее тело, присвоенное когда-то Филис Кадней, чувствовало себя превосходно. И было тому сразу несколько удивительных причин, о которых мне поведала Филис. С этой красивой женщиной я уже несколько раз встречалась и разговаривала через проём межмирового портала. Только время выбирала, когда Цертта не было дома — незачем такому древнему существу лишний раз нервничать. Ещё пару мне на экзамене вкатит — с этой мстительной сволочи станется.
Ничего, вот сдам все экзамены и получу магистерскую степень, тогда сама ему отомщу. За всё сразу.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Наконец-то она хоть несколько минут может побыть одна. Это была уже третья беременность за последние четыре года. Две предыдущие закончились выкидышами, и каждый раз после этого ей приходилось долго восстанавливаться. А потом её муж с виноватым видом опять приближался к её постели… Чтобы пытка началась снова. Она не винила Винсента — казалось, он понимал её, ему даже приходилось самому пользоваться услугами целителя, чтобы суметь совершить свой акт и зачать ребёнка. Хотя, конечно, и любить мужа она тоже не могла. Это для неё вообще казалось странным и невозможным — любить другого человека.
Всё время этой последней беременности рядом с ней находились целители, которые непрерывно воздействовали на её тело, чтобы она смогла выносить королевского наследника. Спит ли она, ужинает ли в кругу семьи Гилбрейт, идёт ли в уборную, общается ли со своими пауками — всюду эти глаза и руки мерзких магов, которые, сменяя друг друга, что-то делали с её телом. Мерзких — потому что они вообще, казалось, не видели её саму, не воспринимали как личность, не считались с её желаниями.
Родов она ждала как избавления. Даже если они закончатся её смертью, она отдаст, наконец, то, что так всем было от неё нужно, и если удастся, сможет, наконец, побыть одна. Хоть несколько минут.
Ей удалось. На время родов её погрузили в сон, и вот теперь она проснулась, обнаружив себя в кровати собственной спальни. Одну, без драгоценного для всех и ненавистного для неё плода в животе. Теперь целителям нет смысла надрываться и тратить магическую энергию на неё саму — всё бесполезно, ей известно, что без поддержки магии она давно уже не жилец. Наверное, родись она не принцессой, а в другом сословии, её вообще сразу сочли бы нежизнеспособным младенцем. Так что спасибо судьбе хоть за эту последнюю милость одиночества.
Её благословенное одиночество нарушил муж. Принц Винсент подошёл к её кровати, стараясь ступать как можно тише.
— Спасибо, ваше высочество, вы родили замечательного здорового мальчика.