Встав на пороге, Дук увидел обычный сельский двор: сарай, птичий загон, где квохтали куры, навозную кучу, обложенную камнями круглую дыру колодца. Небо было затянуто серенькой пеленой, дул зябкий ветерок. Возле сарая стояла телега. Угол приподнят — присев, его на плечах удерживал крестьянин. Второй что-то делал с колесом телеги. Песко Цветник стоял рядом, наблюдая за их работой. Услыхав скрип двери, чар оглянулся.
— Сказал же тебе не вставать пока, — проворчал он, впрочем, не слишком грозно.
Крестьяне закончили прилаживать колесо и повернулись к Дуку. Оба выглядели диковато — тощие, с бородами до пупа, со спутанными патлами, в грязной одеже. На Дука они смотрели подозрительно и враждебно. Один что-то сказал чару, тот ответил, крестьяне переглянулись, вновь покосились на Жиото и побрели со двора.
Возле дома лежали дрова, Дук доковылял до них, сел, бросив костыль и привалившись к стене. Положил ладони на колени и увидел, что руки дрожат.
Песко подошел к нему и сказал:
— Ну так как тебя величать?
— Дук Жиото, — он улыбнулся, заглядывая в глаза чара. — Спасибо тебе, Песко Цветник, спас меня от смерти. А я вот, понимаешь, не помню совсем, как ты меня нашел да где это было?
Чар показал на сарай, откуда как раз донеслось ржание.
— Я к хворому в соседнее селение ездил. А когда возвращался, тебя и нашел. Ты прямо на дороге лежал, на Земляном тракте то бишь. Думается мне, ты полз, да и выполз на тракт, а там в беспамятство впал. Я тебя чуть было не раздавил: прикемарил на телеге. Хорошо, Травка, лошадь моя, остановилась и заржала. На телегу тебя положил, сюда привез... так вот. Кто же это тебя, Дук Жиото, подранил? А то меня крестьяне донимают, не привел ли я к ним какого разбойника.
Дук прижал руку к сердцу и сделал движение, будто собираясь встать, но не встал.
— Да что ты! Какой же я разбойник — ты погляди на меня!
Чар присел перед ним на корточки и велел:
— Ну так рассказывай.
— Из Форы я, в услужении там был у одного торговца. Ты, наверное, знаешь, что в городе чары сцепились? Эти, как их... аркмастеры, те, что цехами верховодят. Промеж них такое началось — страх. Убивства всякие, и еще ладно бы они только друг дружку мутузили, а то ведь и простые люди пропадать стали. Ты, Песко, не думай, я против чаров ничего не имею, вот ты тоже чар, а сразу видно — человек хороший, жалостливый. Но в городе они совсем уж... озверели. Вот народ из Форы и потянулся кто куда. Я с папашей старым жил да с братиком младшеньким. У нас родичи далеко на востоке есть, мамани покойной родня. А торговец, хозяин мой, одному из цехов что-то продавал — не знаю что, но какой-то у них договор был. Другой цех как-то вечером подослал наемников, и хозяина моего зарезали, а вместе с ним и всех его слуг. Я один убег. Уже к тому времени в Форе немного людей осталось, дома брошенные стояли, на улицах, понимаешь, мертвецы лежат, стража разбежалась... Я как домой ночью бежал, гляжу — в конце улицы, где наш дом, карета брошенная. Лошадей кто-то увел, а карета стоит, и мертвец внутрях. Я его вытащил, взял папашу с братиком, скарб, какой у нас был, вывел нашу лошадку, впряг в карету, сели мы и поехали. И еще, знаешь ведь... — Жиото доверительно склонился к внимательно слушавшему Цветнику. — На вершине Шамбы стоит дом чаров, Универсалом зовется. Так мы, когда уже с горы съехали, видели, как он светился, и еще грохотало там что-то. Чары, значит, сошлись в битве, я так думаю. Вот ехали мы, ехали, а под утро на нас напали. Времена-то такие, что разбойников много повсюду. Папашу моего с братиком... убили их, а я дрался, так меня порезали, я упал, они и решили, что умер.
Дук всхлипнул, откинулся к стене дома и закрыл глаза, сам почти уверовав в свою историю.
— Забрали скарб наш, — продолжал он тихонько. — Я потом плохо помню, что было. Совсем даже не помню. Видно, в беспамятстве пополз куда-то... а после ты меня и нашел.
Он раскрыл глаза. Чар внимательно смотрел на него.
— Больше нечего рассказывать, — заключил Дук.
Песко Цветник выпрямился, оправил куртку из кротовьих шкур. Дорогая это была куртка, не то что штаны его грубой крестьянской работы и старые разбитые сапоги.
— Раз так, оставайся у меня, Дук Жиото, пока совсем не выздоровеешь, — решил Песко. — Сейчас и вправду времена такие... недобрые. И что между чарами в Форе война — про это я слышал. Цеха дерутся, да. Выходит, раненых много будет, аптекарям моя «кровь» вскорости понадобится. Хотя, может, и наоборот станется: ежели народ из города разбежался, то этим летом ко мне посыльные от аптекарей и не явятся…