========== Слушая сердцебиение ==========
Всё началось с ссоры. Крепкой и очень жгучей, как хорошая текила, что настаивалась годами и теперь обжигала горло. И не сказать, что это случалось редко между вами, однако в этот раз что-то незримо изменилось… Словно плотный и густой туман внезапно сменил направление своего скольжения: не заметно визуально, но ты это в любом случае чувствуешь по колебаниям воздуха. И теперь, сидя в автобусе, везущем тебя к нему, чтобы в очередной раз помириться, ты вспоминала, что могло пойти не так.
Раньше ваши ссоры были фееричны. Полны всполохов взрывающихся рикошетных салютов, отскакивающих от ваших душ сотнями вырвиглазно-ярких взрывов. Столько потрясающих шуток, о, ты никогда не оставалась в долгу перед этим монстром, не лезла за словом в карман, отвечая остро и не менее едко, чем он сам. Провоцируя на новый залповый огонь коварной иронии и саркастичности. И вы оба любили это до безумия, ожидая, кто сдастся первым, не выдержит и в конечном итоге рассмеётся, услышав неудачную шутку или подкол; расслаблялись и шли смотреть фильм, порой перешагивая через разгромленные осколки квартиры. Бить посуду было обычным событием, и не важно: начиналась с этого ссора или этим заканчивалась. Главное, что это снимало стресс… А ещё ты покупала новую, и любила это делать. Как итог: каждые выходные ты могла пить чай из разных кружек, и был в этом свой неповторимый шарм… Словно бесконечное напоминание о нем и его дурном характере.
Характере, в который ты невольно влюбилась всей душой, но хранила эти чувства за семью печатями, надёжно спрятав под массивным слоем цинизма.
Рассчитывать на взаимность Папер Джема? Да проще намотать вокруг себя якорную цепь и сброситься в океан… Даже гипотетическая вероятность отношений с кем-то вроде него тебя страшила… ПиДжи был слишком прямолинеен, резок и проницателен, что не могло не настораживать, обижать и даже пугать… А тревожиться и переживать было о чем. Особенно после вашей последней встречи, последствия которой ты едешь сейчас разгребать, провожая тоскливым взглядом проносящийся за окном пейзаж.
Сначала, все шло по вполне привычному сценарию, ровно до того момента, пока ты не затронула струны чужой души, назвав чернильного монстра бесчувственным куском пластилина. Он долго молчал, буравя тебя колючим взглядом, в котором вопреки выражению лица, один зрачок заменил раскалённый добела алмаз на полную боли каплю тоски… Он назвал тебя слепой себялюбивой гадиной и выставил за дверь… С того столкновения всеобщего раздрая прошло несколько дней, и ты решила поступить так, как вы оба поочередно делали всегда, уже не один год вашего знакомства – сделать первый шаг к примирению. И не важно кто был прав, а кто виноват, ваши странные отношения вы ценили слишком сильно, но никогда не говорили об этом вслух…
Гордые? Вполне вероятно… Либо просто глупые…
Автобус с глухим фырканьем выпустил тебя на остановке у его дома прямо под проливной дождь. Неудивительно, что монстр сидел дома – вода для него была неприятна, размывая чернила его тела и причиняя дискомфорт сродни боли, а потому в такие дни его на улицу было не выманить ни под каким предлогом. Ты устало вздыхаешь и идёшь к его входной двери, как на эшафот, мысленно размышляя, что ему сказать и как правильно извиниться, не затоптав в землю чувство собственного достоинства. Этого не любила ни ты, ни даже он. Звонок у входа приятно запиликал, стоило тебе коснуться его мокрым от дождя пальцем. Запоздало сожалеешь о забытом дома зонтике, но ждёшь терпеливо, чувствуя, как по спине текут холодные струи воды. Монстр явно не торопится, словно специально вынуждая непрошеную гостью мокнуть до последней ниточки, и ты немного сердишься за его бессердечность. Дверь неторопливо открывается, а на пороге стоит высокая фигура в розовой водолазке и привычном черно-синем худи, создавая рябь от яркости несовместимых цветов, которые на удивление подходили его странному образу. Ты поднимаешь взгляд к его черепу цвета темного вулканического стекла, всматриваясь в контрастные цвета его глаз, пытаясь угадать настроение друга, что стоял истуканом, злобно щурясь на дождь. В левой глазнице мерцал и плавно вращался острый алмаз, и ты понимаешь, что монстр не в духе, как обычно…
— И тебе привет, ПиДжи, — тянешь мрачно, не дождавшись приветствия, — может, поговорим? Я хочу извиниться, — добавляешь искренне, чуть передернув от холода плечами.
Монстр переводит на тебя взгляд и моргает, сменив зрачок на звезду, чем сильно удивил тебя… Он рад тебя видеть? После такой обидной ссоры?
— Заходи, глупая девчонка, — монстр отходит в сторону пропуская тебя внутрь и деликатно избегая случайных касаний твоей влажной одежды, словно кот, который брезгливо обходит лужу.
Ты с облегчением вздыхаешь и входишь в теплый дом, тут же чувствуя мелкую дрожь от резкой перемены температур. Разуваешься, пока монстр закрывает дверь и куда-то молча удаляется, и уверенно идёшь на кухню, чтобы заварить себе чай, который держал для тебя ПиДжи: сам он никогда ничего не пил, по тем же причинам, что держали его не в ладах с водой. Монстр возвращается, тихо подобравшись сзади и накинув на твою голову большое махровое полотенце, приятно пахнущее стиральным порошком.
— Спасибо… — бурчишь в ответ, начиная вытирать волосы, но ПиДжи не позволяет, отстраняя твои руки и начав сушить тебя самостоятельно, пуская по твоему телу дрожь совершенно иного первоисточника.
— Ты хотела попросить прощения. Я внимательно слушаю, Т/И, — серьезно тянет его басовитый голос позади, а твои мысли едва не разбиваются вдребезги от такой близости чистого тембра. В последнее время тебе все тяжелее давалось держать себя в руках рядом с ним. Делаешь над собой усилие и отвечаешь:
— Да… Ты не бесчувственный пластилин, ПиДжи. Эта фраза была обидной, я перегнула. Прости. Можешь просить чего хочешь, — пожала ты плечами, полагая эту плату справедливым наказанием за чрезмерную резкость даже по меркам этой ходячей язвы. ПиДжи вытер твои волосы и перешёл на шею, нечаянно касаясь её пальцами, что на ощупь походили на нежный плис{?}[Бархатная бумага].
— О, это стоило того, чтобы ты сделала, что пожелаю, — он коварно усмехается, и ты даже не глядя отчётливо представляешь его хитрую янтарно-желтую улыбку. Его рука задержалась на твоей яремной вене, пока ПиДжи очевидно задумался о том, что тебе загадать. Неожиданно его пальцы надавили на кожу сильнее, и ты недоуменно поворачиваешься к другу, видя его озадаченный взгляд со знаком вопроса в левом зрачке.
— Это что? — он недоуменно указывает желто-маджентовым пальцем на твоё горло.
— Эмм… Шея? А на что, ты думаешь, это похоже? — ты нервно смеёшься, не понимая вопроса друга, который внезапно явно чем-то очень заинтересовался, подойдя ближе.
— Идиотка? Я в курсе, а что вот это за чувство? — он кладет ладони на твою шею, обхватив ее и несильно надавливая… Это ненадолго выбивает из тебя воздух от ощущения муаровой мягкости его чернильных костей на твоей прохладной после дождя коже, под которой бьётся вспугнутый пульс. Черный скелет ждёт ответа, и ты лихорадочно соображаешь, что он имел ввиду… Неужели…
— Чувство? Ты про пульс? Сердцебиение что ли? — ты показываешь туда, где заходится в волнении твое сердце, и за этим движением внимательно проследил ПиДжи, меняя зрачок на сердце, что делал часто в твоём присутствии, когда был спокоен. Ты точно не знала, что означают некоторые символы его эмоций, но предпочитала не спрашивать об их конкретных значениях, зная, что Папер Джем мог отреагировать резко. До большинства – ты и так сама догадалась, в ходе общения с этим скелетом.