Александр встал. Он был чуть выше сестры, строен и подтянут. Молодой человек не улыбнулся, лишь коротко кивнул, и его рукопожатие оказалось на удивление крепким. Он смотрел на меня прямо, без тени любезности — оценивающе, как смотрят на лошадь перед покупкой.
Едва я сел, он взял инициативу на себя, не дав мне и слова вставить.
— Сестра в общих чертах пересказала мне вашу… просьбу, господин Тарановский. — Его голос был ровен и холоден, как невский лед. — Звучит авантюрно, не находите?
— Любое большое дело поначалу кажется авантюрой, — спокойно ответил я.
— Возможно. Но в этой авантюре вы предлагаете участвовать моей сестре. Каковы у вас гарантии, что она не пострадает, вмешавшись в ваши дела?
Он подался вперед, и его глаза превратились в две холодные точки.
Я смотрел прямо на него, но мой рассказ был адресован и Анне. Я спокойно и аргументированно изложил суть дела: о несправедливости, с которой столкнулись мои друзья, о коррупции в железнодорожном обществе, о своих попытках добиться правды. А затем я снова коснулся личного.
— Я понимаю ваши опасения, Александр. И никогда бы не попросил вашу сестру о помощи, если бы речь шла только о деньгах. Но это не так. Я уже говорил мадемуазель, — я перевел взгляд на Анну, — у меня в России есть сын. Я не могу дать ему свое имя, пока остаюсь чужим в этой стране. Моя цель не просто богатство. Моя цель — обрести здесь родину и семью. Это все, что у меня есть.
Я говорил искренне, и они это почувствовали. Он долго молчал, его взгляд смягчился. Он перестал видеть во мне лишь авантюриста. Он увидел человека, загнанного в угол и готового на все ради своего ребенка. Он медленно переглянулся с Анной, и в его взгляде я уловил едва заметный знак. Знак одобрения. Он принял мою сторону.
Получив молчаливую поддержку брата, Анна окончательно приняла решение. Она выпрямилась, и в ее голосе появилась сталь.
— Господин Тарановский, вы убедили нас. То, что вы делаете… и ради чего вы это делаете… это важно. Я помогу вам.
Она сделала короткую паузу, собираясь с мыслями.
— Я найду способ. Устрою вам личную встречу с его высочеством. Это будет непросто, и может занять несколько дней, но я это сделаю.
Она посмотрела на меня очень серьезно, и ее юное лицо в этот момент казалось по-взрослому строгим.
— Но я прошу вас об одном. Когда вы окажетесь перед ним — уж не оплошайте. Второго шанса не будет.
Глава 10
Глава 10
Я вернулся в гостиницу с чувством одержанной, но очень хрупкой победы. Аудиенция у великого князя, обещанная балериной, была шансом, но не гарантией, и мне не терпелось обсудить наши дальнейшие шаги с Кокоревым и Изей. Однако номер встретил меня тишиной. Ни купца с его громким басом, ни суетливого Изи не было.
Оставшись наедине со своими мыслями, я почувствовал, как азарт и надежда сменяются холодной, трезвой яростью. Стены гостиничного номера давили. Мне нужно было сменить обстановку, чтобы привести в порядок мысли. Недолго думая, я спустился вниз и вышел на Невский. В нескольких шагах от гостиницы виднелась солидная вывеска ресторации «Широкофф». То что нужно.
Внутри было тихо и респектабельно: крахмальные скатерти, тяжелое серебро, вышколенные половые в белоснежных рубахах. Я выбрал столик в алькове. Подозвав полового, заказал просто и по-деловому:
— Щей горячих, графинчик холодной водки да кулебяку с мясом. И поживее, любезный, дела не ждут.
Пока заказ готовили, я смотрел на пеструю публику и думал. Да, с балериной удалось. Это была неожиданная удача. Но борьба с французскими ворами совсем не проста. Они не будут сидеть сложа руки. Провокация в ресторане. Выстрел на набережной. Они уже показали, что готовы бороться и в такой плоскости.
Первым принесли небольшой графинчик водки, и я тут же налил себе в рюмку водки и выпил залпом, не закусывая. Жгучая жидкость обожгла горло. И раз меня решили устранить, то надо ответить. Хватит уворачиваться. Как-то это несправедливо: они пытаются меня убить, а я только защищаюсь.
Но как? Просто убрать Мышляева? Слишком просто. И глупо. Это лишь всполошит его хозяев. Нет. Такую фигуру нужно не убирать с доски, а развернуть против них же. Заставить пса укусить своего хозяина.
Но провернуть это надо аккуратно. Жандармерия бдит, и любой промах может стоить мне всего. Чтобы заставить такого человека, как Мышляев, работать на себя, нужны рычаги. Он должен бояться меня больше, чем своего нанимателя, барона д’Онкло. Или я должен предложить ему то, от чего он не сможет отказаться. Он же бретер, его нанимают за деньги. Так, может, его просто перекупить?