Половой принес дымящуюся тарелку щей. Я механически взял ложку. Мысли работали четко и холодно.
Я доел свой обед, расплатился и вышел на улицу. Решение было принято. План созрел. Теперь нужно только все провернуть. Вернувшись в номер, я застал там Изю.
— Изя, — сказал я, и он вздрогнул от моего тона. — Бросай свои счеты. У меня для тебя дело.
— Ой-вэй, Курила, ты меня пугаешь! Что случилось?
— Мне нужно, чтобы ты нашел одного человека в этом городе. Некоего господина Мышляева. Улан, бретер. Говорят, весь Петербург его знает. Узнай, где он живет, какой у него распорядок. И главное — узнай, есть ли у него долги. Карточные, вексельные — любые. Узнай все, что сможешь.
Изя картинно схватился за голову.
— Опять! Снова я у тебя на побегушках! То визитки вози, то теперь в сыщики записываешь! Курила, я коммерсант, а не твой личный слуга!
— Хорошо, — спокойно ответил я. — Завтра же найму лакея. Раз ты так занят подсчетом наших будущих миллионов, не буду тебя отвлекать.
— Лакея? — Изя мгновенно переменился в лице. — Зачем лакея? Это же какие расходы! И где ты найдешь человека, которому можно доверять? Нет-нет, я сам все сделаю. Быстро и в лучшем виде. Таки не сомневайся!
Он суетливо схватил плащ и выскользнул за дверь. Я усмехнулся. Иногда лучший способ заставить Изю что-то сделать — это предложить ненужные траты. Пока вроде способ работает.
Кокорев вернулся под вечер, и по его ссутулившимся плечам и хмурому лицу я понял — дела плохи. Он молча прошел в комнату, тяжело опустился в кресло и с грохотом поставил на пол свою тяжелую трость.
— Пустое дело, Тарановский, — наконец пробасил он, глядя в стену. — Был я в этом их Географическом обществе. Навел справки. Приняли меня, конечно, с почетом. Да только толку? Великий князь хоть и покровитель, да бывает там редко, наездами, без всякого расписания. Когда следующее заседание с его участием — никто не знает. Можно месяц прождать, а можно и год. Ненадежный это путь. Тупиковый.
Он сокрушенно махнул рукой. В его голосе звучало глубокое разочарование человека, который привык решать вопросы прямо и нахрапом, но столкнулся с вязкой, непробиваемой стеной столичной бюрократии.
Я подошел и налил ему в стакан дымящегося чаю из самовара, который нам принесли.
— Не горюйте, Василий Александрович. Если одна дверь закрыта, нужно искать другую. У нас есть и другой путь.
И я рассказал ему о своей встрече с Анной Кузнецовой и ее братом, о том, как они приняли мою сторону и обещали устроить личную аудиенцию. По мере моего рассказа лицо купца светлело.
Настроение его заметно улучшилось. Мы еще долго сидели за чаем, обсуждая, как лучше представить наш проект, на какие цифры и факты сделать упор.
Поздно ночью, когда Кокорев уже ушел к себе, а я, оставшись один, в дверь тихонько постучали. Это был Изя. Он проскользнул в комнату, как тень, возбужденный и таинственный.
— Узнал, — прошептал он, заговорщицки оглядываясь. — Все узнал!
Он вытащил из кармана мятую бумажку и разгладил ее на столе.
— Живет твой улан на Гороховой, в доходном доме купца Яковлева, квартира номер семь. Человек видный, шумный, вся прислуга его знает. С утра обычно уезжает по своим делам, возвращается к обеду. Часа два дома сидит, отдыхает, а потом снова уезжает до самой ночи.
Он сделал паузу и понизил голос до едва слышного шепота, его глаза блестели.
— И еще, Курила… я его видел. Сам! Когда он из кареты выходил. У него правая рука на черной шелковой перевязи!
Я кивнул, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Все сходилось.
На следующее утро я проснулся с ясным и холодным планом в голове. Сказав Изе, чтобы он ждал меня в отеле ближе к обеду и никуда не отлучался, я нанял извозчика и велел ему ехать на Выборгскую сторону. Путь из центра, с его блеском и парадными фасадами, в промышленный район был как путешествие в другой мир. Здесь воздух был гуще, пах дымом и железом, а горизонт был усеян трубами заводов и фабрик.
В конторе акционерного общества «Нобель и сыновья» меня встретил чопорный немец-управляющий. Узнав, кто я, он сообщил, что господин Альфред сегодня работает не в конторе, а непосредственно на производстве. Получив адрес, я отправился дальше, в самое сердце зарождающейся промышленной мощи.
Нобель встретил меня в своем рабочем кабинете при заводе. Кабинет был спартански прост: чертежи на столе, какие-то образцы на полках, и повсюду витал характерный, резковатый запах химикатов.
— А, господин Тарановский! Рад вас видеть! — Его обычно меланхоличное лицо светилось неподдельным энтузиазмом. — У нас есть прекрасные новости! Ваши предположения оказались верны! Мы провели серию испытаний. Смесь стабильна!