Константин Николаевич смотрел на меня с недоумением, смешанным с раздражением. Похоже, сейчас я близок к тому, чтобы схлопотать в его глазах статус назойливого прожектера, не желающего смириться с реальностью.
— О чем вы говорите, господин Таг’ановский? Новые пошлины? Внутренний заем? Все это уже обсуждалось.
— Нет, ваше высочество. Не нужно отягощать поборами ни население, ни купцов. Надобно просто взять и поднять золото, лежащее в наших недрах.
И я выложил на стол пухлую папку с надписью: «Проект документа акционерного общества „Сибирское Золото“».
— Да, речь идет о золоте, ваше высочество. О золоте в Сибири!
Он молча смотрел на рычаг, не прикасаясь к нему.
— Я знаю о сибирских пг’иисках, — произнес он наконец. — Да, они дают доход для казны. Но это ручейки, а для железных дорог нужна полноводная река!
Тут во мне вдруг проснулся азартный лектор, убеждающего скептически настроенную аудиторию. Да что ж ты такой тупой, все ведь очевидно, ясно как божий день!
— «Ручейки», потому что сейчас мы добываем золото примитивно, по-дедовски! — произнес я несколько громче, чем позволяли правил этикета. — Кайлом и лопатой! Вычерпываем лишь то, что лежит на поверхности. А там еще целые бездонные кладовые, спрятанные в песках, болотах, в руслах золотоносных рек. Надо взять их, да не руками, а с помощью технических средств. И у меня есть ключ к этим сокровищам! Вот, ваше высочество!
Широким жестом я распахнул папку, один за другим вынимая и раскладывая на столе листы.
— Это не просто прииск, это новая эра в золотодобыче! Мы не будем ковырять землю лопатами. Мы будем бить в нее мощными струями воды под давлением, размывая целые пласты золотоносных песков. Это называется гидроразработка. Мы будем прокладывать в шахтах рельсовые пути для вагонеток, чтобы вывозить руду не тачками. Мы будем использовать динамит! Господин Нобель вскоре начинает выпуск новой, мощной взрывчатки, чрезвычайно удобной для того, чтобы дробить скальную породу!
Перевернув еще страницу, я разложил перед князем схемы технологических процессов.
— Мы не потеряем ни грана драгоценного металла, будем извлекать самые крохотные частицы золота из руды с помощью амальгамации, то есть с применением ртути и цианирования. Это технологии, которые в России до сих пор не распространены! Такой подход позволит нам увеличить выход золота с каждого пуда руды на десятки процентов, а кое-где и в разы!
Я говорил с жаром, с увлечением, забыв обо всем этикете, видя перед собой не великого князя, а инвестора, которого нужно убедить в гениальности проекта.
— Ваше императорское высочество, поймите! Золото Сибири должно финансировать строительство железных дорог России! Нам не нужны деньги из Европы, мы вполне сможем профинансировать себя сами! Это замкнутый, самодостаточный цикл! Мы создаем «Сибирское Золото», начинаем разработку богатейших месторождений на одном из притоков Лены. Используя новые технологии, начинаем давать стране поток золота. Этот поток даст в казну новые сборы, но главное — я готов подписать обязательство инвестировать в строительство железных дорог с прибыли общества. Кокорев и компаньоны построят дороги с помощью русских инженеров, закупая паровозы и рельсы на русских заводах. Дороги, в свою очередь, позволят нам быстрее и дешевле доставлять в Сибирь оборудование для наших приисков, продовольствие для рабочих, что еще больше увеличит прибыльность рудников! А там и увеличение торговли с Китаем и другими азиатскими странами.
Я замолчал, переводя дух. В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов над камином.
Великий князь медленно, очень медленно, взял и стал изучать один из моих чертежей. Это была схема промывочной драги — гигантской плавучей фабрики. Он долго рассматривал ее, и я видел, как в его усталых, скептических глазах загорается огонек. Не просто интерес. Огонь инженера, реформатора, увидевшего не проект, работающую, стройную, гениальную в своей простоте идею.
— Гидроразработка… Цианирование… — пробормотал он, словно пробуждая вкус этих новых, незнакомых слов. — Это… это смело. Это очень смело, господин Таг’ановский.
Он поднял на меня взгляд, и теперь в нем не было ни иронии, ни скепсиса. В нем было то, чего я и добивался. Заинтересованность.
— Вы утверждаете, что можете дать России такое золото, чтобы оно нашло применение на постройке наших железных дорог? — спросил он тихо.