— Я утверждаю, что могу дать России столько золота, что ей больше никогда не грозит необходимость кланяться парижским и лондонским банкам, — твердо ответил я. — Ни за дороги, ни за флот, ни за что-нибудь другое. Добыв золото, мы профинансируем постройку железных дорог. Но, разумеется, не сейчас, когда в ГОРЖД верховодят д’Онкло и Рекамье.
Константин Николаевич откинулся в кресле и долго молчал, изучая мои документы. Я видел, как в его голове идет титаническая работа. Он взвешивал риски, оценивал перспективы. Мое предложение было не просто коммерческим проектом. То, что я принес ему «на блюдечке» — ни много ни мало заявка на экономическую независимость Российской Империи. И он, главный реформатор и покровитель всего нового, не мог этого не понимать.
— Хорошо, — сказал наконец князь.
Я встал и поклонился, скрывая торжество.
— Вы говог’или о гусских инженепах… О стпоительстве заводов… — начал он, задумчиво барабаня пальцами здоровой левой руки по подлокотнику. — Это все правильно, но требует времени. А нам нужны р’ельсы и паг’овозы уже завтра. Да, я не скг’ою — все мы разочаг’ованы результатами деятельности ГОРЖД. Но я ув’геген, все не так страшно. Да, результаты рег’изии, видимо, будут неутешительны. Но это лишь предварительные данные. Слова сенатора Глебова, которые еще требуют поверки и подтверждения. А что, если эти господа фг’анцузы сами были обмануты своими недобросовестными подрядчиками? Такое случается!
Он встал, давая понять, что эта тема ему неприятна.
— Опять же, вы говорите, Коког’ьев, московское купечество… Я не спорю, капиталы у них есть. И даже если предположить, что ваше «Сибирское золото» даст новые миллионы… и это случится быстро… и эти деньги действительно пойдут на железнодорожное стг’оительство, а не развеются в пг’остранстве, все это решает лишь половину проблемы. Даже меньшую ее часть.
Он подошел к окну и посмотрел на Неву, заложив здоровую руку за спину.
— Главная проблема, господин Тагановский, — это не деньги. Главная проблема — это люди. Инженеры. Специалисты. Где вы их возьмете? У нас нет своей школы мостостроителей, нет специалистов по прокладке тоннелей. Все наши лучшие инженеры — это выученики фпанцузских или немецких политехникумов. Мы в первую очередь нанимаем иностпанцев, потому что у нас пpосто нет своих.
Он обернулся, и в нем была холодная, непреклонная убежденность человека, который уже обдумывал эту проблему сто раз и давно уже для себя все решил.
— Убрать фг’анцузов, чтобы поставить на их место англичан? Или немцев? В чем выгода для России? Заменить одну иностранную державу на другую? Нет, сударь. Это не выход. Главное общество, пpи всех его недостатках, — это работающая структура с междунаpодным автоpитетом и доступом к евpопейским технологиям и кадрам. Мы будем бороться с хищениями, мы будем менять директоров, но рушить саму систему не станем. Это было бы государственным преступлением!
Он вернулся к столу и сел в кресло, давая понять, что аудиенция приближается к концу.
— Что касается вашего общества «Сибиг’ское золото», — сказал он уже более мягким, почти покровительственным тоном, — идея мне нг’авится. Она смела, масштабна и, что самое главное, опирается на новейшие технические достижения и наши внутренние ресурсы. Можете рассчитывать на мое содействие в Сибиг’ском комитете. Я поддег’жу ваше старание. Но, — он поднял палец, — без каких-либо вспомоществований от казни. Ни одного государственного рубля! Это должно быть сугубо частное пг’едприятие. Покажите на самом деле, что ваши технологии работают. Добудьте золото. А тогда и про железные догоги поговорим.
При последних словах князь встал, давай понять, что разговор окончен.
— До свидания, господин Таг’ановский.
Я встал и поклонился. Внутри все кипело от досады и разочарования, но я сохранял внешнее спокойствие. Я получил половину того, за чем пришел, причем, пожалуй, лучшую половину. Проект «Сибирского золота» в целом одобрен, я получу подданство, смогу усыновить сына. Прекрасный результат! Но мысль о том, что стратегическая отрасль России так и останется в руках проходимцев, все равно не давала покоя.
Пройдя широкими сводчатыми коридорами, где каждый мой шаг давался гулким эху в оглушительном тишине дворца, я спустился по широкой мраморной лестнице. Внизу, в вестибюле, меня с нетерпением ожидал Кокорев. Похожий на медведя, запертого в слишком тесной для него клетке, он мерил шаги гранитными плитами, заложив руки за спину, и разве что не рычал при этом. Увидев меня, он поспешил навстречу с лицом, полным самого нетерпеливого ожидания.