Он поднял на меня свои проницательные глаза.
— У меня, Антоныч, капиталу, как ты знаешь, миллионов восемь. Многое еще в товаре. Акций ГОРЖД у меня самого куплено всего-то тысяч на пятьсот. Для первоначального сброса, чтобы начать панику, хватит — а вот чтобы потом скупать в таких масштабах… не сдюжу я один. Денег не хватит! Мы начнем скупку, цены поползут вверх, а у нас к тому времени мошна-то и опустеет. И остаемся мы с носом — панику вызвали, а контроль не получили.
Наступила тишина. Кокорев был прав. Я увлекся стратегией и тактикой, но упустил из виду главный ресурс любой войны — финансы. Мои собственные средства, добытые на амурских приисках, далеко не миллионы, и даже вместе с капиталом Кокорева их не хватит для столь грандиозной операции. Это уж не говоря о том, что изначально я вообще не собирался вкладываться в железные дороги — мне бы прииски поднять!
— Таки что же делать? — первым нарушил молчание Изя.
Глава 20
— Может, привлечем московских купцов, про которых вы говорили, Василий Александрович? Староверов?
Кокорев досадливо махнул рукой.
— Эх, душа твоя бесхитростная! Пока я каждому суть дела растолкую, пока они свои бороды почешут, пока с батюшкой посоветуются, пока из кубышек свою копейку достанут! Тут быстрота нужна, натиск! Нужен один, но крупный игрок. И самое главное, чтобы быстро деньги нашел!
Он замолчал, и было видно, как в его голове тяжелыми кулями ворочаются мысли. Внезапно его лицо прояснилось.
— Штиглиц! — почти выкрикнул он, ударив ладонью по столу так, что графины снова подпрыгнули. — Барон Штиглиц!
Услышав это имя, я задумался. Александр Людвигович Штиглиц, придворный банкир, главный финансист империи, человек, через чьи руки проходили все значимые сделки. Если и был в России кто-то, способный в одиночку пободаться с Перейра и Берингами, то это он.
— Ты думаешь, он согласится? — с сомнением спросил я, вспоминая свой недавний и не слишком удачный визит к барону. — Я с ним знаком, да и пытался говорить о воровстве в обществе, он мне не поверил, правда, и доказательств у меня тогда не было, как и сенатской ревизии.
— Я тебе больше скажу, Штиглиц один из тех, кто это общество и создавал. Да только он делал это не так, как французы! — горячо возразил Кокорев. — Он вкладывается в дело в надежде получить выгоду от эксплуатации. А эти мошенники прибыль кладут себе прямо в карман со строительства! Я знаю барона, мы с ним не раз дела имели. Он близок ко двору, и для него долг перед государем не пустой звук. Если барон чего-то обещал, он это исполняет. Пять лет назад обещал построить дорогу на Петергоф — и устроил все в лучшем виде, государь был доволен. К тому же это жесткий человек, немецкого склада — не терпит, когда его обманывают. И тут, — Кокорев побагровел от досады, — эти наглецы нас всех дурачат в открытую! К тому же он патриот России, хоть и лютеранин, и ему претит, как тут последние годы хозяйничают иноземцы. Уж поверь мне, если правильно ему все преподнести, он войдет с нами в долю.
Кокорев встал и начал мерить шагами тесную комнату.
— С ним надо обстоятельно потолковать с глазу на глаз. Показать ему отчет Лаврова, письмо сенатора Глебова, объяснить, что дело пахнет не просто воровством, а государственной изменой. Неплохо бы и намекнуть, что у нас есть поддержка в верхах. — Он многозначительно посмотрел на меня. — И предложить ему взять все дело в свои руки, не просто наказать мошенников, а сделать ГОРЖД по-настоящему русским предприятием, с честным управлением. Уж он-то порядок наведет! У него нюх на такие дела. Ну, что скажешь, Антоныч?
Нда… Что тут сказать? Конечно, в таком деле «финансовая подушка» нам не помешает. Капитализация ГОРЖД на сегодняшний день — около ста миллионов. Даже если Кокорев решится пустить в дело половину своего восьмимиллионного состояния, а курс акций в результате нашей диверсии упадет ниже, чем мы предполагаем, все равно мы выкупим лишь несколько жалких процентов. А вот если барон решит финансировать нашу аферу — тут все изменится. Конечно, наша доля в будущем успехе тоже соразмерно уменьшится, но, черт побери, лучше съесть половину большого пирога, чем получить сущие крохи!
— Хорошо, — решил я. — Действуем, Василий Александрович. Но надо с ним осторожно — как бы не произошло утечки. Ни слова о нашем плане с биржевой атакой, ни слова о Герцене или о подставных брокерах. Для него наша цель — навести порядок, твердой рукой очистить Общество от жуликов. Представим это как деятельность по оздоровлению ГОРЖД. А как именно мы будем проводить «лечение» — это наша с вами тайна. Самому достаточно знать, что в данный момент нужно будет очень много и очень быстро покупать. Он банкир, он поймет. Чем меньше людей знает детали, тем надежнее план!