Он протянул мне листок с точными адресами. Информация была превосходной. Что ж, грех этим не воспользоваться.
Сев за стол, я достал лист чистой почтовой бумаги и взялся за перо.
— Что, решил поупражняться в эпистолярном жанре? Или тоже хочешь нарисовать себе паспорт с аристократической фамилией? — съехидничал Изя.
— Я просто отправляю весточку старому знакомому, — ответил я, макая перо в чернила. — А знаешь что — пиши-ка ты сам, у тебя почерк лучше.
— Ой-вэй, и зачем я спросил? Давай потом, я сегодня даже не завтракал!
— Ничего, это быстро, — безжалостно заявил я — Пиши: «Господину Мышляеву».
— Мышлаев? Это тот бретер?
— Именно. Пиши красиво, а то он тебя застрелит. 'Надеюсь, ваша рука зажила и больше не доставляет вам неудобств при игре в карты или в упражнении с оружием. Поскольку наше знакомство, пусть и мимолетное, было связано с одним прискорбным инцидентом, считаю своим долгом напомнить о нашей договоренности и сообщить, где можно застать барона Мишеля д’Онкло.
Надеюсь, эта информация поможет Вам восстановить справедливость.
С совершеннейшим к вам почтением,
Доброжелатель'.
Я положил записку, запечатал ее в конверт без обратного адреса и протянул Изе.
— Отправь с посыльным в доходный дом Яковлева, третий этаж, квартира семь. Лично в руки ротмистру Мышляеву.
Изя взял конверт, взвесил его на руке и хитро подмигнул.
— Таки я считаю, что у кого-то скоро будет больше проблем, чем в субботний день на Привозе продают барабульки!
— Ты правильно считаешь, герр Ротшильд! — усмехнулся я.
Глава 21
Глава 21
Детальный план атаки на крупнейшее акционерное общество России наконец-то был полностью готов, тщательно прописан, завизирован, скреплен. Оставалось нажать на спуск, выпалив дуплетом из двух стволов, наведенных на биржи крупнейших финансовых столиц этого мира: один в Лондоне, а другой — в Париже.
В Париж поехал Василий Александрович Кокорев. Он вез с собой вексель Штиглица —финансовый таран, способный пробить любую стену недоверия.
Изя, соответственно, отбывавший в Лондон, должен был решить там две задачи — сначала встретиться с Герценым, слить через него компромат на ГОРЖД, а затем уже заявиться на биржу под именем Ицхака Ротшильда. В Европе все прекрасно знали, кто такие Ротшильды, и не было лучшей фамилии, чтобы раздражить донельзя самый чувствительный орган планеты: нервы биржевого спекулянта! Кокорев выделил Изе целых три миллиона рублей на проведение операции, естественно, под расписку, которую взяли с меня.
Пароход отбывал из морского порта в Кронштадте, до которого еще надо было добраться. И вот в день отъезда моей «десантной группы» в Европу я, встретив их на набережной, провел последний инструктаж. Кокорев, собранный и деловитый, похожий на солидного медведя своем легком дорожном пальто, сосредоточенно кивал, еще раз выслушивая детали нашего плана. Да и ехал он не один, а с управляющим и одним охранником, Изе он тоже выделил человека в помощь и охрану.
Изя находился в состоянии крайнего возбуждения: похоже, мысленно он уже находился в Лондоне. Его новый, с иголочками, английский костюм сидел так, будто он в нем родился, а в руках он вертел светлый саквояж из крокодиловой кожи, за который выложил шестьдесят рублей и который, по его словам, был «необходимым атрибутом человека из семьи Ротшильдов».
— Итак, господа, — подвел я черту, — план ясен. Вы, Василий Александрович, берете на себя биржу в Париже. Изя, твоя задача — Лондон: сначала — Герцен, а затем — вербовка брокера, сотрудничающего с домом Берингов. Имеющиеся акции начинаете продавать по моему сигналу, а потом и скупать также по сигналу!
— Таки все будет в лучшем виде, шеф! — отрапортовал Изя. — Герцен получит такую наживку, чтобы проглотить ее вместе с удочкой. Но… — он вдруг посерьезнел и понизил голос, — у меня тут есть для тебя еще один маленький подарочек на прощание. Вишенка на наш торт.
Я вопросительно поднял бровь.
— Я тут не терял времени даром, — с заговорщицким видом продолжал он. — Помнишь, ты просил меня подыскать контакты среди чиновников почтового ведомства или телеграфа? Так вот, контакт-таки есть. Ой-вэй, ты даже не представляешь, какие интересные вещи в этом городе можно узнать в игорных домах второго разряда — тех, где люди проигрываются не от скуки, а от отчаяния.